Фейки, лицемерие, двойные стандарты, сомнительная репутация политиков, скандалы, интриги. Все это – не о современной информационной повестке, а о комедии Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир», написанной в 1892 году. В Театре имени Пушкина пьесу ироничного знатока человеческих душ поставил Евгений Писарев.
Дамы в элегантных платьях и шляпках с перьями, трости, ридикюли и веера, тяжелые портьеры, стулья с резными спинками, приглушенный свет массивных люстр… Художник-сценограф Максим Обрезков и художник по костюмам Виктория Севрюкова, воздерживаясь от смелых экспериментов, приближают зрителя к эпохе Уайльда. Автор сценической версии Сергей Плотов обращается с текстом комедии очень бережно, а режиссер Евгений Писарев концентрируется на темах, которые занимали драматурга. Обоих интересуют несовершенство человеческой природы, лицемерие высшего общества (как, впрочем, и любой другой социальной группы), условность разделения людей на плохих и хороших.
Спектакль Писарева можно было бы назвать классическим, если бы не обнажение приема, не настойчивое стремление подчеркнуть, что все происходящее – лишь игра. Портьеры и подсветка создают впечатление, что герои помещены в огромную раму. Может, они попали на картину. А может, дают представление, освещенные огнями рампы. Но больше всего эффект «театра в театре» помогает создать самый колоритный персонаж постановки – дворецкий Патрик (Марк Кондратьев).
В пьесе Уайльда дворецкий скромно подает напитки и объявляет о приходе гостей, но у Писарева Патрик – практически «наше все». Он просит отключить мобильные телефоны, поет, танцует, играет на фортепиано (подбирая для каждого персонажа и каждого эпизода спектакля свою музыкальную тему), дает рекомендации актерам, перебрасывается шутками с залом, утешает трепетную Маргарет Уиндермир (Евгения Леонова). Не забывая при этом объявлять о приходе гостей и подавать напитки. Патрик – одновременно демиург (он неслучайно похож на Уайльда, который на премьере «Веера» в Лондоне, кстати, тоже обращался к публике) и полноправный участник представления, актер и режиссер.
Марк Кондратьев прекрасно справляется с этой непростой ролью и становится воплощением игры, которая в произведениях Уайльда занимает центральное место. В «Веере леди Уиндермир» играют все. Кто-то, как герцогиня Бервик (Ирина Бякова), ее дочь Агата (Ляля Анпилогова) или мистер Дамби (Андрей Сухов), носит маску порядочного человека. А кто-то, как мистер Сесил (Никита Пирожков) или Эдвин Дарлингтон (Кирилл Чернышенко), – возмутителя спокойствия. Кто-то притворяется перед обществом, а кто-то – перед собой. Кто-то изображает любовь, а кто-то – безразличие.
В лицемерном мирке британского высшего света миссис Эрлин (Виктория Исакова) – самая опытная лицедейка. Она всегда играет осознанно, безжалостно анализируя собственные поступки и эмоции, подмечая малейшие проблески фальши – не только в себе, но и в окружающих. Умная, яркая, циничная «плохая хорошая» женщина в исполнении Виктории Исаковой становится жертвенной, даже трагической фигурой. Исаковой тесно в узких рамках комедии нравов. Чем ближе к концу постановки, тем чаще ее миссис Эрлин нарушает уют светских гостиных надрывом внутренней борьбы и с трудом сдерживаемым потоком непритворных чувств. Это зрелище порой завораживает, однако нельзя не отметить, что страстная игра Виктории Исаковой противоречит неизменно ироничной интонации пьесы.
Интонация – вообще главное отличие спектакля Писарева от комедии Уайльда. Драматург не допускает даже намека на однозначность; серьезных вопросов он касается кончиками пальцев, сохраняя на лице полуулыбку. Ироничная легкость – не особенность, а суть пьес Уайльда. В них ничто не должно нарушать иллюзию ни к чему не обязывающей изящной игры. Премьера Театра имени Пушкина с этой задачей справляется не всегда. Для «блистательного Оскара» она, пожалуй, слишком добротна и основательна.
Это трудно назвать недостатком спектакля. В конце концов, многие современники и потомки считали безбрежную ироничность Уайльда и его приверженность принципам «чистого искусства» чуть ли не аморальными. Правда, без неповторимой уайльдовской интонации некоторые эпизоды постановки кажутся бессодержательными и затянутыми, а диалоги – раздражающе фальшивыми. Но в таких неприятных случаях можно спрятаться за спину Патрика, который неустанно порхает по сцене. Его легкости хватит на всех. Ведь, по большому счету, главная роль идеального дворецкого у Уайльда как раз и заключается в том, чтобы служить прикрытием для неуместных страстей и неподобающей серьезности.
Автор – Татьяна Ратькина
