В театре «Сфера» приближается премьера – режиссёр Александр Коршунов выпускает спектакль «Подсвечник» по пьесе Альфреда де Мюссе. Одну из главных ролей – драгунского офицера Клавароша – играет ведущий актёр театра Анатолий Смиранин. Он служит в театре «Сфера» уже 20 лет, занят в большинстве спектаклей текущего репертуара, в том числе «Продавец дождя», «Старший Сын», «Портрет Дориана Грея», «Затейник», «Без вины виноватые», «Живой театр Екатерины Еланской», «Пенелопа на все времена», «Красотка и семья», «Честный аферист».
В интервью Анатолий Смиранин рассказал о своей актёрской семье, выборе профессии, знакомстве с основателем театра «Сфера» Екатериной Ильиничной Еланской, о работе с ней и нынешним главным режиссёром Александром Викторовичем Коршуновым, о любимых ролях и драматургах.
Анатолий, вы родились в актёрской семье, у вас целая династия. Ваш дедушка, Анатолий Дмитриевич Смиранин, стоял у истоков советского кинематографа, снимался в «Человеке-амфибии». К сожалению, он не дожил до вашего рождения. Что-то рассказывали о нём в семье?
Конечно, у нас остались его фотографии, письма с гастролей, со съёмок. У папы даже есть письмо от деда с рисунком бухты Ласпи в Крыму, где снимали фильм «Человек-амфибия». До этого фильма дед много снимался в немом кино, его фильмография начинается в 1920-х годах. На сцене фамилия Смиранин зазвучала в 1910 году, то есть получается уже 112 лет назад. Конечно, это с перерывами, потому что мои папа и мама тоже заканчивали актёрские отделения, но потом жизнь так сложилось, что они ушли в педагогику. Но я пошёл по стопам дедушки, решил посвятить свою жизнь актёрской профессии.
Ваша бабушка, Елена Сергеевна Смиранина (Пирумова), тоже была актрисой, играла в грузинском театре.
Да, они с дедушкой и познакомились в театре, много работали вместе, потом поженились. Мой отец стал поздним ребёнком: когда он родился, деду уже было больше 60 лет. После смерти деда бабушка одна воспитывала моего отца, в 1980-х годах они переехали в Москву.
А родственники вашей мамы были связаны с театром?
Да, её папа, мой дед, Юрий Герасимович Амирханов был директором Армянского театра в Тбилиси, затем заместителем директора Русского ТЮЗа, переехав в Москву был директором-распорядителем в театре Евгения Вахтангова, помогал студии Рубена Симонова в организации театра, занимался организацией гастролей по всему Советскому Союзу. Много работал и дружил с Аркадием Райкиным, по рассказам мамы, в свое время помог театру Аркадия Райкина переехать из Ленинграда в Москву, ныне театр «Сатирикон».
Довелось ли вам в детстве бывать за кулисами и следить за репетициями спектаклей?
К сожалению, очень мало. Когда мой папа ещё играл на сцене, мы жили на два города: Москва – Тбилиси. Меня иногда брали за кулисы, но не было такого, чтобы я много времени проводил в театре и учил там уроки. Потом уже с мамой, преподавателем Щепкинского училища, я бывал на репетициях дипломных спектаклей, это было забавно и интересно.
Проблема выбора профессии у вас не стояла? Сразу решили стать актёром, или всё же были мысли уйти в другую профессию?
Я совсем не собирался становиться актёром. Когда тебе 16 лет, ты больше думаешь о развлечениях и отдыхе, и уж точно не строишь планы на жизнь. В голове туман и перекати поле. Были перспективы стать программистом, думал стать музыкантом, вместе с тем, я не могу сказать, что я с утра до вечера бренчал на гитаре. Было дело, мы с друзьями собирались в подъездах, играли, думали о создании собственной группы, но на этом всё и закончилось. Я не был публичным человеком и душой компании. После школы я поступил в институт геодезии и картографии, проучился там год. Потом мама мне рассказала, что в Щепкинском училище набирается замечательный курс, где преподавала Римма Гавриловна Солнцева, и посоветовала мне показаться. И я решил сходить, потому что за год в институте я познакомился со своим лучшим другом, и уже понял, что это максимум, который я могу оттуда вынести (смеётся). И так меня послушала Солнцева и определила учиться к Владимиру Бейлису и Виталию Иванову, четыре года я там отработал от звонка до звонка, и счастлив, что попал туда. У меня были замечательные педагоги Борис Клюев, Кирилл Демин, Евгения Дмитриева, сами Бейлис и Иванов. Многих, к сожалению, уже нет в живых.
В этом году вы уже отметили 20-летие работы в театре «Сфера». Как вы попали сюда?
У меня был чудесный педагог Антон Лещинский, который сейчас преподаёт и в ГИТИСе, и в Щепке, ставит спектакли, работает в Ленкоме и ещё много чем занимается. Он вёл у нас пластику на курсе, придумал и поставил хореографические танцы и номера в дипломном спектакле «Маугли.версия» и был тесно связан с театром «Сфера». На тот период Еланская ставила «Вестсайдскую историю» и Антон Лещинский отвечал за всю хореографию в спектакле. Накануне выпуска моего курса Лещинский пригласил Еланскую нас посмотреть: вдруг ей кто-то понравится, и она позовёт к себе в театр. И Еланская вместе с некоторыми актерами из художественного совета пришла к нам на спектакль «Маугли». После этого она пригласила меня пообщаться уже в театре и предложила войти в труппу. Она сообщила, что будет ставить «Весеннюю сказку» Островского и хочет меня там занять. А я был молодой, неопытный, сказал: «Позвольте мне все-таки самому ещё попробовать свои силы, показаться в другие театры». Она ответила: «Хорошо, только решайте быстрее». Помню, я сходил на несколько просмотров, но именно такого, чтобы мне предложили непосредственно уже работу, да ещё и в новой постановке, не было. И я решил пойти в «Сферу», раз в меня здесь уже поверили.
Расскажите, пожалуйста, о работе с Екатериной Ильиничной Еланской.
В нашей с ней работе было взаимоуважение, она видела мой потенциал, доверяла мне, знала, что если она даёт мне роль, я не подведу. Я мог импровизировать, пробовать, предлагать, мог с ней поспорить. Но она была режиссёр-постановщик, который много не объясняет, что и зачем делать. Еланская просто говорила: «Делай!» И я включал у себя внутри маленького режиссёра, начинал оправдывать каждое движение, понимать, что она хочет сказать, как это со стороны смотрится, почему где-то нужно говорить громче, а почему мы тут начинаем бегать… Было сезонов пять, когда мы по три премьеры вместе выпускали.
Еланская была любительницей делать масштабные постановки: не просто о любви мальчика и девочки, а, например, о любви страны и народа, – широкими мазками работала, и выпустила архиважные спектакли «Доктор Живаго», «В лесах и на горах», «Я пришел дать вам волю».
Зачастую театры стараются сохранять спектакли своих основателей в репертуаре, играя их долгие годы. Это не всегда хорошо: бывает такое, что текущий спектакль уже мало похож на то, что придумал выдающийся режиссёр. Сколько, на ваш взгляд, должен жить спектакль?
Спектакль должен жить, пока на него ходят люди, пока они аплодируют. Что касается сохранения спектаклей Екатерины Ильиничны Еланской в нашем театре, у нас есть костяк, который выпускал вместе с ней её постановки. Кроме того, у нас есть, скажем так, дежурный режиссёр. Это человек, который как минимум играет в этом спектакле, а максимум – человек, участвовавший в репетициях и выпуске, который может объяснить новичку тонкости работы, направить его. Таким образом у нас живут спектакли-долгожители. Сейчас в репертуаре «Сферы» триптих Еланской – «Пенелопа на все времена», «Красотка и семья» и «Честный аферист». Бессмертный «Маленький принц» и детский «Мурли». Народ ходит на эти спектакли, плачет и смеётся, и хорошо, что они идут.
Также в репертуаре «Сферы» есть спектакль-посвящение «Живой театр Екатерины Еланской», где играют фрагменты из ее спектаклей. Порекомендовали ли бы вы его зрителям, которые хотят познакомится с театром?
Безусловно, да. Это трейлер и для тех, кто впервые приходит в «Сферу», и для тех, кто приходил сюда ранее. Это и спектакль-знакомство, и спектакль-ностальгия. На «Живой театр Екатерины Еланской» бабушка может привести своего внука, чтобы показать, что она смотрела лет 20 назад. Александр Коршунов очень грамотно сделал этот спектакль, из него люди понимают: кто такая была Екатерина, для чего ей нужен был театр, как и чем он сейчас живёт.
В вашем творческом «багаже» много спектаклей Александра Коршунова. Как вы можете охарактеризовать его режиссуру?
Это тонкий душевный человек. Надёжнейший, интеллигентнейший, нежнейший. Когда надо, он настоящий мужик, и может и гаркнуть, долбануть по столу, чтобы все замолчали. Вместе с тем – человек с большой буквы. Ему очень важна Щепкинская школа, школа Малого театра: не представление, а переживание. Его беспокоят те же самые вещи, которые беспокоили его маму (Екатерина Еланская – мать Александра Коршунова – прим. ред.), идеалы, которыми люди дышат, и ради них он берётся за постановки. Александр Викторович очень бережно относится к тексту, он из тех режиссёров, которые хотят поставить то, что написал драматург. Он любит долго разбирать текст, погружаться в атмосферу.
Коршунов часто ставит советскую драматургию (например, Вампилов, Розов). Как вы считаете, она актуальна в современных реалиях?
Возможно, когда на спектакль приходит молодёжь, 14-18 лет, и видит круглые телефоны и гигантское радио, она воспринимает происходящее как позапрошлый век, хотя там люди в брюках ходят, а не в кринолинах (смеётся). Для меня же советские пьесы – современные. Я – дитя СССР, я всё это застал. И, конечно, темы, которые подняты в этих пьесах, ничуть не устарели: любовь, обман, чувства, зависимость, преодоление… Это есть и это всегда будет. Об этом писали и Шекспир, и Вампилов, и надеюсь, будущие молодые талантливые драматурги будут этим заниматься, а не придумывать что-то, чего и так полно на улице.
У вас сейчас много главных ролей. Какого это – всегда быть на первом плане?
Это же прелесть! У нас такая замечательная профессия, где радуешься встрече со зрителем. Ты можешь переодеться в какой-то дурацкий костюм, в кого-то перевоплотиться, люди в это поверят, и за это я ещё зарплату получу в конце месяца. Как только я почувствую, что я выхожу на сцену и жду, когда это закончится, значит, уже нужно будет уходить из профессии.
Какая роль у вас любимая?
На данный момент из действующих спектаклей, наверное, Бусыгин, «Старший сын». Но мне там задают вопрос: «Вам двадцать лет, не правда ли?». А я отвечаю: «Нет, вы забыли. Мне двадцать один». И в последнее время я каждый раз в этот момент задумываюсь о том, что зритель ещё в это верит, а ведь мне уже больше 40 лет (смеётся). Я с ужасом понимаю, что когда-нибудь нужно будет сказать Бусыгину: «Пока!» Я вообще обожаю Вампилова, у него что ни пьеса – золото, и если мы от Вампилова будем вынуждены отказаться (или обновить состав, что возможно), то нужно будет другого Вампилова ставить.
У вас есть невероятно добрая роль в спектакле «Продавец дождя». Зачем, на ваш взгляд, нужны такие волшебные истории в наш прагматичный и технологичный век?
По телевизору, на улице, в метро достаточно много грязи и мало сказки. Мы живём в век, когда происходит много зла, люди перестали верить в добро, в чудо, во взаимовыручку, в помощь. А не так давно, если вернуться к «Старшему сыну», люди стучались в дверь и им говорили: «Войдите, открыто». Наш «Продавец дождя» транслирует, что нужно иметь большое сердце, если ты будешь делать то, во что сильно веришь, всё получится.
В «Портрете Дориан Грея» ваш герой (Лорд Генри Уоттон) – злодей, своего рода Мефистофель для Дориана. Как вы себя чувствуете в этой роли?
А злодеев проще играть. Это манера, это характер, это хитрый взгляд… Сыграть человека с открытым сердцем сложно! Ведь нужно, чтобы зритель тебе поверил, что ты таким являешься. А люди больше не доверяют, чем доверяют.
Сейчас вы репетируете новый спектакль «Подсвечник» по пьесе француза Альфреда де Мюссе. Зрителю ждать лёгкую комедию или стоит поискать там заложенный глубокий смысл?
Как это у Александра Викторовича может быть лёгкая комедия?! Даже «Продавец дождя», где, казалось бы, простая история о некрасивой девочке, полюбившей чудака, решившего продавать дождь, он сделал с акцентом на философские изречения. Получилась не просто вкусная американская история, а пища для ума, её можно анализировать, рассуждать, какие струны души она задела.
«Подсвечник» – это история о любви, об истинных чувствах, о ветреной, но, как оказывается, не такой уж и ветреной Жаклин. Там есть внутренний подтекст о том, на что можно тратить время, на что нельзя тратить время, на что надо обращать внимание, что можно пропускать мимо ушей. Можно играть в любовь, а можно любить.
Ваш герой – тот самый драгунский офицер, любовник главной героини, от которого она стремится отвести подозрение. Какой он – интриган, разлучник или горячо влюблённый человек?
Он интриган, это безусловно, но он ещё игрок, игрок по жизни. Для него, как для офицера, абсолютно всё – поле сражений, ему хочется везде участвовать в боях и побежать.
Недавно в «Сфере» вышел детский спектакль «Незнайка», где у вас также есть роль. Отличается ли работа актёра в детском спектакле от работы на взрослую аудиторию?
Да, это ответственнее. Это точно волнительно, потому что детей обмануть сложно. Но надо просто верить в то, что ты делаешь. Если ты Цветик, вот с таким гигантским карандашом, верь в это! Я обожаю для детей играть, а если они ещё улыбаются и понимают твои шутки, значит, ты на правильном пути.
Ваш ребёнок тоже играет здесь в театре «Сфера»?
Да, мой сын Арсений играет сына Стеньки Разина Афоньку в «Живом театре Екатерины Еланской». Он усердно работает, долго переживает, как он выглядит. Но, кстати, я позавидовал его выдержке и спокойствию, потому что меня бы на его месте колошматило, а ему все по барабану – громкая музыка, аплодисменты…
Ваш театр сосредоточен преимущественно на классике, хотя по современной драматургии спектакли тоже выходят. Интересна ли вам как актёру современная драматургия?
Если драматургия замечательная, то, конечно, её нужно ставить. Чем хороша классика, она – бессмертна. Зрители приходят на 28-й «Вишнёвый сад», смотрят одну и ту же пьесу в разных театрах, а потом говорят: «Вот ваш «Вишнёвый сад» раскрыл интересную тему». Это может быть тема Фирса, тема Раневской и так далее. И сколько бы раз классику не ставили, в неё будет заложен текст, который можно бесконечно разгадывать и угадывать. Если современная пьеса написана также, что хочется на неё каждый раз приходить, смотреть с разных ракурсов, из разных частей зала, она может стать также классикой.
Не так давно театр «Сфера» изменил статус. Его объединили с театром «Эрмитаж». Что изменилось?
Да, теперь официально мы называемся: Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Московский театр Эрмитаж», Структурное подразделение «Московский драматический театр Сфера». Больше всего мы боялись, что в связи с объединением потеряем имя. И, слава богу, оно у нас осталось, потому что нас знают именно как театр «Сфера». Я бы даже сказал, что 20 лет назад театр «Сфера» был менее известен, а сейчас меня иногда узнают в транспорте как актёра театра «Сфера», приятно слышать хорошие слова! Поменялось юридическое название, а наш дом сохранился. Спектакли мы выпускаем как структурное подразделение, но мы же каждый раз не произносим новое длинное название организации, мы, по-прежнему, приглашаем зрителей в театр «Сфера». А то, что два театра стали одним юрлицом и на официальных бумагах у нас новое название, пускай так и будет, если это было так необходимо Департаменту культуры.
В свое время вы получили известность в кино (после выхода сериала «Две судьбы»). Потом вы снялись в еще нескольких фильмах, а потом пропали с экранов. С чем это связано?
Безусловно, много времени занимает работа в театре. Но помимо большой занятости очень тяжело соглашаться на многие предложения в кино. Читаешь сценарии, а там полная ерунда: бесконечные любовные треугольники, которые перетекают из сериала в сериал. Это печально очень. Плюс у меня нередко случаются казусы на пробах: я 1979 года рождения, моей дочери уже 20 лет, это, конечно, указано в резюме, но продюсеры оказываются не готовы к тому, что я выгляжу несколько моложе (смеётся). Было такое, что я приходил на пробы, например, на роль главы семейства, но с актрисой, которая по сценарию должна была играть мою вторую половину, мы довольно странно смотрелись. И, конечно, эта роль мне не подходила.
И последний вопрос. Какую роль вы мечтаете сыграть?
Мне нравится творчество Михаила Булгакова, хотелось бы сыграть русского офицера, также произведения Вампилова, в частности «Утиная охота». Но пока те роли, что мне дают, мною любимы. Я нахожу положительные и отрицательные черты своих героев, делаю их своими.
