Премьера «Пигмалиона» Виктора Крамера на сцене Театра Сатиры стала попыткой осовременивания классической пьесы Бернарда Шоу. Переводчик Евгения Калашникова внесла в текст всем сегодня известные слова, доносящиеся с просторов Интернета или из телевизора. Спектакль динамичный, визуально яркий, с юмором и даже сарказмом, пересказывающий на современный лад один из самых популярных сюжетов мировой драматургии.
«Купите цветуёчки», − кричит грубым голосом Элиза Дулиттл. На сцене перед нами грязное, рычащее существо, с корявой походкой, дерзким поведением и дикими позами. Режиссёр максимально усилил ремарку автора, где написано о немытых волосах Элизы, плохих коже и зубах. Но в этой же ремарке указано: «…нельзя сказать, что она не старается быть по-своему опрятной». Элизу играет молодая актриса Ангелина Стречина. Её героиня очень разная: Маугли в первом акте и красавица принцесса в финале. Как и положено принцессам, она сдержанная, строгая, даже вальяжная. Любви к профессору Хиггинсу в ней не чувствуется, скорее жёсткий упрёк: зачем попытался изменить?! Хотя в этой истории кардинальных метаморфоз, кроме как внешних, бедная цветочница не претерпевает.
Генри Хиггинс в исполнении Сергея Чонишвили – это холодный, сдержанный, уверенный в себе профессор с прекрасной дикцией и завораживающим тембром голоса. Роль будто специально написана для актёра, чей силуэтный голос узнаваем во всех уголках страны. Хиггинс не влюблён в юную цветочницу, скорее он влюбляется в свою иллюзию, рождённую в новом облике Элизы. Они с профессором связаны красными канатами, будто сиамские близнецы с одной кровеносной системой. Сцена, иллюстрирующая это, получилась хореографически эффектной и по-настоящему драматичной, ведь Элиза всё же разрывает связь со своим создателем (режиссёр по пластике: Сергей Землянский).
Миссис Хиггинс Алёны Яковлевой появляется в трубе фонографа, где всё вверх дном: кресла, подушки и картинные рамки вросли в круглую, серую поверхность. Поэтому, когда здесь появляются приглашённые гости, им неуютно, сложно найти место и приходится карабкаться к креслу буквально по стенкам. Образ фонографа становится центральным в спектакле. Виктор Крамер, который также выступает и художником, размещает внутри фонографа персонажей, проецирует фото, зажигает в центре лампочки.
Гротескным образом становится Альфред Дулиттл в исполнении замечательного мастера комедии Сергея Серова, крепкий ансамбль сложился между Ольгой Сурковой (Миссис Эйнсфорд Хилл), Максимом Финогеновым (Фредди) и Вероникой Агаповой (Клара). Выделяется среди всех героиня Ольги Кузиной Мисс Пирс. Аристократичная экономка в доме Хиггинса таит в себе какую-то недосказанность. На минуту может показаться, что она изначально предчувствовала, чем обернётся эксперимент. Покорно сцепляя Элизу и Хиггинса канатами, Мисс Пирс становится не только наблюдателем, но и соучастницей странной затеи, и наверное, ей она не по душе. Она всё делает механически холодными движениями. Полковник Пикеринг Сергея Климова, будучи заинтересованным в деле, к концу будто остывает к нему и в нём просыпается что-то человеческое. Пикеринг на фоне задумчивого профессора выглядит простаком.
Интересной сценой, в которой во многом скрывается трагедия цветочницы, становится начало второго акта, где Элиза превращена в куклу-неваляшку. Её изящная фигура на полукруге вертится в центре сцены, а с двух сторон из фонографов наблюдают Пикеринг и Хиггинс. Неваляшка будто танцует, не в силах вырваться из оков, она только вздымает вверх руки. В финале в голосе Элизы нет любви, нет сожаления, нет обиды, а только горечь примирения с реальностью. Что ждёт её в мире, где всё вверх дном?! Здесь спокойно мирятся с укладом несправедливой жизни, где одни имеют право на чистую одежду и хорошее образование, а другие превращаются в дикарей с плохими зубами. Ничего не изменилось со времен Бернарда Шоу… Но больше пострадал в сегодняшней истории сам Хиггинс, ведь он остался в полном одиночестве. Даже карикатурный мир исчезает, оставляя профессора в окружении его фонографов.
