В фойе Театра юного зрителя представлен спектакль Камы Гинкаса «Всё кончено» по пьесе Эдварда Олби. Серия «почти оперных арий» (как когда-то точно подметил английский критик Клайв Барнс) исполнена с удивительно точной концентрацией и драматизмом. Зрители размещаются по периметру сцены, условно напоминающей древнегреческую орхестру, где в центре вместо жертвенника установлен массивный прямоугольный стол. Возможно, когда-то за этим столом, щедро накрытым к празднику, собиралась большая семья, а сейчас он пуст и напоминает надгробную плиту. У этого смертного одра собрались семь персонажей, связанных не только кровными узами: Жена (Ольга Демидова), Дочь (София Сливина), Сын (Арсений Кудряшов), Любовница (Оксана Лагутина), Лучший друг (Валерий Баринов), Врач (Александр Тараньжин), Сиделка (Виктория Верберг). Из их разговоров вырисовывается образ умирающего, скрытого за ширмами.
Взаимоотношения персонажей и сюжет достаточно прост: муж много лет назад бросил жену, ушёл к любовнице; взрослые дети не могут его до конца простить и понять; лучший друг влюблён в жену, не отвечающую на его чувства. Длинные разговоры, которые неожиданно переходят то в скандал и почти рукоприкладство, то в тихую исповедь, доказывают одно: годы промчались и «всё кончено» для всех, а не только для умирающего. Но для Камы Гинкаса в этой истории трагедия и комедия нераздельны, ритм спектакля уподоблен синхронной работе метронома, а ожидание смерти больше напоминает акт рождения долгожданного дитя.
Актёры подчеркивают неопределенность душевного состояния своих персонажей: что ожидать от каждого из них невозможно предугадать. Сын Арсения Кудряшова появляется на сцене рассеянным, кажется, что этот импозантный юноша вовсе не напуган и не собирается скорбеть. Иногда его холодная полуулыбка и юродивый взгляд, случайно брошенный в пустоту, заставляют следить за ним, чтобы уличить, понять, разгадать. Актёр играет остро и нервно. В подобном рисунке работает Ольга Демидова. Когда-то брошенная Жена, не смогла смириться со своей новой ролью, хотя отношения с любовницей мужа нельзя назвать воинствующими. Да, порой актриса доводит свою героиню до, кажется, максимального нервного напряжения, а потом легко и просто, играючи, возвращает её в равновесие и даже комичность. Влюблённый в неё Друг мужа в исполнении Валерия Баринова больше остальных играет роль молчаливого свидетеля. Но в его молчании и отрешённости звучит эхо страха, который вольно или невольно сидит в каждом. Иногда по-детски растерянно, а в какие-то минуты абсолютно собранно и серьёзно, он отзеркаливает происходящее. В нём более всего ощущается глубокое самопроникновение. Так можно сказать о каждом герое, ведь все они поглощены самими собой, только личными переживаниями и страданиями. Передвигаясь по очень ограниченной траектории, они будто боятся столкнуться или даже слегка соприкоснуться друг с другом. Аккуратно огибая стол – кто на стуле, кто на диване или просто опершись об стенку – они напоминают смертников в одиночных камерах. Тех самых, о которых расскажет Врач: «Я был с ними, исполнял их последние желания… Некоторые взывали к Богу из страха или еще по какой-то причине, но не все… некоторые мне исповедовались…»
Дочь (София Сливина) пытается найти объяснения своим страданиям, она кажется уязвимой и больной. Много плачет и вот-вот набросится на мать с кулаками. Никому не противостоят и кажется, что давно смирились со всем Сиделка (Виктория Верберг) и Любовница (Оксана Лагутина). Их речи сдержанные и холодные, они стараются не смотреть кому-либо в глаза, слегка иронизируют. Но даже им приходится вступать в словесные дуэли, из которых только два выхода: клеймить позором или сгореть от стыда.
Актёры играют максимально правдоподобно, психология их персонажей разработана до самых мельчайших деталей, поэтому остаться в стороне и не попробовать встать на чью-то сторону – шансов нет. Зритель может ощутить себя ведомым по лабиринту, где он встретится со множеством зловещих мифов. Тех самых, из которых часто человек создаёт историю своей жизни. Каме Гинкасу удалось рассказать её чеховским языком: делая акцент на подтексте и подсознании персонажей, пускаясь в размышления о духовности и необходимости жить вопреки. «Всё кончено» Камы Гинкаса можно сравнить со звучанием симфонического оркестра, с музыкой ясной и образной, эмоциональной и контрастной, от fortissimo до piano subito.
