О, смех великое дело! Ничего более не боится человек так, как смеха. Он не отнимает ни жизни, ни имения у виновного, но он ему силы связывает и, боясь смеха, человек удержится от того, от чего бы не удержала его никакая сила»
Николай Гоголь, «Петербургская сцена 1835/36 гг»
Цельно, трудно, перспективно – так сходу можно охарактеризовать моноспектакль Андрея Дидика «Записки сумасшедшего», премьера которого состоялась в начале октября в театре «Мастерская».
Цельность гарантируют ученики Григория Козлова, да и сам маэстро, заявленный художественным руководителем постановки. Внутри главной матрешки – режиссер и автор инсценировки Игорь Клычков – кругом видны его находки: концепции, «склейки», переходы. Но в сердцевине, конечно, Андрей Дидик: его игра, пластика, танец и сочиненная самим актером музыка. В бесконечно живом и многоликом образе может на секунду показаться простонародный дурачок, чтобы через минуту смениться аристократичным бандитом. Каким образом эти два полюса уместились на одном лице? – загадка!
Современные музыкально-танцевальные вставки встряхивают действие и ведут героя по Петербургу под дырявым зонтом. Бедность так и топорщится из его костюма, какой уж тут Поприщин – Прорехин. Жилетка его – фейк, и в таких же прорехах/фейках и сознание. Два полноправных героя спектакля – это Звук-Сосий и Свет-Мокий – без них Андрею Дидику пришлось бы на сцене одиноко.
Стодевяностолетний текст Гоголя взывает к современной композиционной подпорке, поэтому время от времени, чтобы отдалиться на средний план и посмотреть на действие беспощадным взглядом современного циника-насмешника, в правом углу сцены появляется артист стендапа, брат-близнец нашего героя и вносит в действие интерактивные черты, свойственные разговорному жанру. «Четвертая стена» изрешечена (как зонт героя) шутками, вопросами в зал, музыкальными экзерсисами.
Деревянный ящик – что-то среднее между шкафом, гробом, столом и крестом сопровождает Андрея Дидика на протяжении всего спектакля. Иногда кажется, что актера перепутали с рабочим сцены, так много ему приходится возится с реквизитом. Но надо отдать должное: в этот ящик вместилась вся жизнь нашего героя, включая даже шумный Невский проспект. В этом есть некая экзистенциальная нотка – вся и любая человеческая жизнь заканчивается примерно одинаково.
Но не все о гробах! – есть и противоположность ему – рождающее лоно, представленное на сцене рамкой с розоватыми «воздухами». В нем тайна жизни и любви. В минуты влюбленности, душевного оживления наш герой как в гипнотическом трансе рвется к этим вуалям, пытаясь проникнуть за пелену майи и узнать тайну любви – тут Свет-Мокий становится розовым, а Звук-Сосий волшебно-ритмичным, диктующим герою шаги и даже сердцебиение. Но когда наваждение развеивается, герой наш неизменно оказывается на земле, как упавший Икар – с гулом в ушах и лицом землистого, а не земляничного цвета.
Теперь о трудном, а трудное в первую очередь – гоголевское. С одной стороны – «Записки сумасшедшего» – это нечто гомерически смешное, с другой – что-то невыносимо трагическое. В образе Поприщина, фамилия которого взывает к генеральским чинам, видим разочарованного титулярного советника, т.е. родного брата Акакий Акакиевича, неудачника из неудачников. Гоголь – комедия! – говорит нам: не бери пример с него, не завидуй, смирись со своим положением, не желай не по чину! Но видим ли мы в Поприщине его смехотворность? Ведь если мы посмеемся над Поприщиным – «над кем смеетесь?» – мы посмеемся над собой. Над служащими среднего звена, не хватающими звезд с неба, мечтающими о лучшей доле. Неприятно. Уж лучше видеть в герое затравленного зверька, которого давят жестокие обстоятельства.
Наш герой «hit the wall» – выше головы ему не прыгнуть и этот социальный фильтр в жизни не проскочить. Какое уж там генеральство. Он чудак, поэт, жаждущий луну с неба достать – этот яркий образ дан в спектакле достаточно явно. Он и достает ее – не мытьем, так катаньем – «испанский король» объявляет своим обритым «депутатам», насельникам психушки, что Земля вот-вот сядет на Луну.
Кто же такой Аксентий Иванович Поприщин? Пленник города, пленник должности, странный одинокий человек, который обижается, когда его – дворянина! – угощают табаком слуги и возмущен тем, что девушка, которая ему явно не пара, выходит замуж за придворного с высоким чином. И каково же, наконец, искушение властью, если ради нее человек готов расстаться с собственным рассудком!
И не все ли мы таковы отчасти: да, испанскими королями нам не стать, но разве мало способов потерять связь с реальностью? Кому-то в этом помогут новости из какой-нибудь современной «Пчелки» – не я ли вчера читал новости про птицу-носорога, сбежавшую из зоопарка в Петербурге и летающую теперь, где-то на Петроградской стороне? Кстати, о птичках! Чинить перья – основная работа Аксентия – и, получается, он сам себе подрезал крылья. Следите за своими работами! Не будьте как Аксентий!
Трудно! Трудно понять Поприщина и узнать себя в нем: для этого нужно преодолеть 190-летнюю дистанцию, найти общий знаменатель и понять, почему «хорошо пишут курские помещики» и нужен ли Вам «бобер за 300 рублей» и «сапоги за 30». В этом постановка, где звучит почти один только оригинальный гоголевский текст, очень помогает.
А теперь о том, что перспективно:
Сейчас спектакль из жизни чиновника первой половины XIX века, чудака, понимающего собак, любящего театр и сошедшего с ума от бедности, понемногу превращается в универсальную, всегда современную историю о большом маленьком человеке, т.е. о каждом из нас. С каждым представлением спектакль будет набирать глубину и вместе с героем мы сможем прошептать туда ввысь божественным огням рампы: «обалдеть!»
Автор – Андрей Боскис
