В Черной и Белой комнатах РАМТа все спектакли проходят под грифом откровений и интимных дневников. В том смысле, что порой становится неудобно наблюдать за происходящим на расстоянии вытянутой руки. Еще чаще неудобно понимать, что это «твои» мысли, чувства, эмоции вдруг оказываются под светом софитов.
![](https://teatrtogo.ru/wp-content/uploads/2020/01/image.ashx-3-1024x681.jpeg)
«Карамора» Максима Горького – столетней давности история. Революционер. Предатель. Маленький человек. Большие потрясения. Жизнь. Смерть. Правда и Честь. Так уж важно, была революция или нет? Не важно же.
![](https://teatrtogo.ru/wp-content/uploads/2020/01/image.ashx-2-1024x681.jpeg)
Карамора, Петр Каразин, как и ты сам, сидящий в зале, оказывается вдруг под скальпелем патологоанатома. Что с человеком происходит? Снова это вечное «тварь ли дражащая…?». Нет ответа. Мы его вроде бы находим в редкие моменты жизни или вот здесь, попадая в такты спектакля. Попадаем, двигаемся в унисон, что-то такое чувствуем, кланяемся Горькому. Кто придумал про главного пролетарского писателя? Да горите в огне! Горький же про душу, про главное! И как хорошо, что мы к нему вернулись!
![](https://teatrtogo.ru/wp-content/uploads/2020/01/image.ashx-5-1024x681.jpeg)
В «Караморе» всё неявное прорастает, прорывается сквозь бумагу. Пробегает сквозь двери. Только-только была юность и надежды, влюбленность и первые идеалы – а вот гляди, двери всё те же, люди всё те же, ан нет. И самый главный – Карамора. Он меняется, сам себя исследует. Или мы, зрители, пытаемся понять – что происходит с человеком. Или не происходит, а становится тем, чем должно было стать. Жизнь в предлагаемых обстоятельствах или жизнь, обреченная на жизнь? Совесть – она вообще есть? А нужна? А зачем? Все эти люди вокруг революционера-предателя Караморы – это кто? Мы? Он? Их жаль или его?
![](https://teatrtogo.ru/wp-content/uploads/2020/01/image.ashx-6-1024x681.jpeg)
Столько вопросов. Иногда они уходят прямо в зал. Вместе с революционными песнями, с шинелями и звуком рвущейся бумаги. Метаморфозы, происходящие с главным героем, неуспокоившиеся зрители обсуждают в гардеробе с Алекандром Хухлиным, режиссером и вдохновителем. А Караморе хоть бы что, он ухмыляется где-то с колосников. Нет, ему не всё равно, ему больно, интересно, страшно, снова больно. Это чувствуешь благодаря Ивану Воротняку. Даже обнять его хочешь. Но и убить – тоже.