«Я очень люблю думать о дикарях, но не о тех, которые сейчас живут на островах, а о тех, что жили сто миллионов лет назад… О том, как они нашли и начали сочинять музыку – много гипотез… Это полная ерунда!.. Гоголь это понимал и как раз думал о дикарях больше остальных…» Эксцентричные откровения Олега Каравайчука и его ещё более эпатажная музыка стали невидимыми центральными героями спектакля «Ревизор» в театре «Около дома Станиславского». К классическому сюжету обратился режиссёр Антон Фёдоров, максимально оголив текст Гоголя и изъяв из него длинные узорчатые диалоги. Здесь слова уступают место тишине, создавая ощущение беспросветной пустоты и одиночества.
«Купцы больные» – предупреждает надпись на стене. Из отверстий-нор появляются неопрятные гоголевские персонажи, на них бесформенные одежды. Неспешно, по заученной схеме, они начинают ходить по кругу. Два лица скрывают маски крыс, тех самых, что приснились Городничему: «… пришли, понюхали и ушли». Возможно, так коротают свои дни обитатели всеми забытой и заброшенной лечебницы для душевнобольных… А быть может, это те самые «дикари», о которых вначале спектакля доносил несмелый голос Каравайчука. Композитора и пианиста-виртуоза многие при жизни воспринимали как странного инопланетянина. Его выступления с наволочкой на голове, чудаковатая походка и небрежный внешний вид, размытые философские выводы озадачивали и настораживали. Вот таким блаженным творцам и посвящается негласно спектакль Антона Фёдорова. Здесь ирония и трагедия усиливают гротескную форму, претворяя её в новый вид трагифарса, где важна и внешняя картинка, и внутреннее течение мысли. Визуальный рисунок игровой и очень выразительный: по-гоголевски в верхнем окошке виднеется звездное небо и небольшой месяц.
«Гоголь, наверное, в гробу до сих пор переворачивается», – снова слышится скрипучий голос Каравайчука. Болезненное состояние летаргии, которого так боялся сам Гоголь, полностью овладевает его героями. Городничий невнятно и отрывисто произносит сакральную фразу: «Господа, у меня для вас пренеприятнейшее известие! К нам едет ревизор». Актёр Алексей Чернышёв всячески пытается выглянуть из-за гротескной маски своего персонажа и создать характер, отдельную историю Городничего. Его окружение это немые, вялые, с притуплённым взглядом «дикари». Один из них постоянно издаёт испуганный крик, второй, с приклеенным острым носом, бормочет какую-то фразу, остальные вытягивают руки перед грудью и словно лунатики бродят по комнате (актёры Максим Громов, Александр Сазонов, Александр Зотов, Алексей Мишаков, Иван Игнатенко, Никита Логинов, Наум Швец).
Здесь даже стены расположены необычным способом. Создаётся впечатление, что пространство бесформенное, способное видоизменяться. Антон Фёдоров решает сделать глухой угол центром сцены. Именно сюда в эпилептическом приступе забьётся Хлёстаков. В одной длинной рубахе, похожий на узника, он оказывается наиболее разговорчивым и многословным; говорит, будто бредит во сне. Вот он судорожно вскакивает и оказывается где-то под воображаемым потолком, начинает писать, макая перо в чернильницу, пригвожденную к стенке. Этот Хлестаков гиперэмоционален и невероятно безобиден. Городничий даёт ему взятку, а у бедолаги даже карманов нет, деньги тут же ввалятся на пол. Работа Семёна Штейнберга действительно заслуживает отдельного внимания. Актёр погрузил своего Хлестакова не просто в групповой летаргический сон, он сделал его очень чувствительным, острым, нервным, но болезненность считывается как уже последствие внутреннего распада. Этот герой «без кожи», оголённый нерв пронизывает его от макушки до пят. На время он успокаивается, сон становится сладким. Появляется дочь Городничева, инертная и сонная барышня, постоянно куда-то в сторону устремляющая взгляд. Хлестаков выстраивает помост из матрасов, на который мягко укладываются Анна Андреевна (Наталья Позднякова) и Мария Антоновна (Ольга Бешуля).
Под припев известного хита группы «Мумий Тролль», гоголевский мир тонет в волнах летаргического сна. Антон Фёдоров совершил интересную попытку эпатажно пересказать известную всем комедию. Режиссер избавил её от тени предыдущих постановок, исторической достоверности и многословности, – оставив только пустое пространство, где возможны любые фантастические метаморфозы. Герои здесь спят и видят сновидения: то лирические, нежные, в голубой дымке, то вдруг крысиная морда выглянет из норы и заставит встрепенуться. Незримые вибрации музыки Олега Каравайчука придают спектаклю «Ревизор» лёгкого безумства, полётности, свободы и спасительного гоголевского сумасшествия.
