Оперу Рихарда Вагнера «Лоэнгрин» на сцене Новой Оперы поставили в 2008 году режиссёр Каспер Хольтен, музыкальный руководитель Ян Латам-Кёниг и сценограф Штеффен Аарфинг. Вместе с творческой группой спектакля они попробовали раскрыть смысл легенды, вдохновившей композитора на написание либретто (а затем и партитуры) и представить вагнеровский романтизм в оригинальной современной форме.
Конфликт и его разрешение – так в широком смысле можно описать идею оперы. Битва за власть, поединок чёрной и белой магии, внутренние противоречия персонажей, борьба за счастье, философское противостояние греха и непорочности, доверия и предательства – в «Лоэнгрине» Вагнер рисует традиционно романтические линии. Вокальный мелодизм, напевность преобладают в опере и становятся выразительным средством. В постановке Новой Оперы романтизм повторяется – через уход от сценической событийности к эмоциям; через подробную проработку диалогов и монологов, раскрывающих личность и душевную трагедию каждого героя; через неспешное оркестровое повествование, медленное исполнение длинных пассажей и прочувствованный вокал солистов.
Хрустальные – лёгкие и подвижные – звуки скрипок и манящий лучезарный тембр во вступлении к опере открывают врата в волшебное царство Грааля, но занавес поднимается лишь к финалу увертюры. Легкий туман стелется над оркестровой ямой и исчезает: мечты о прекрасном Граале недостижимы. Так неуловимо рассеивается высокая музыка избранной души, хранящей особую тайну. Когда такая душа попадает в мир людей, то, непонятая, отвергается.
Рыцарь-защитник Лоэнгрин появляется на Земле как посланник Бога и ослепляет всех своим светом и необычным видом (никаких серебряных доспехов). Современный зритель мгновенно считывает офисный дресс-код, но для жителей средневековой Германии герой в светлом официальном костюме и лаковых туфлях кажется пришельцем из другого мира, чужаком. Таким он и остается до конца спектакля вплоть до изгнания. Миру людей, где обвинение выносят без доказательств вины – за одну только бледность лица, противостоит мир света, где в поединке без мечей побеждает рыцарь, набравший большинство голосов, и не важно, кто он и откуда родом. А миру колдовских языческих чар и белых цветов сомнения противостоит божественный мир белых костюмов и заколдованных лебедей.
Обращения к чистому и божественному Вагнер вложил в уста прекрасных хоров. Нежные голоса взывают к совести, справедливости и правосудию, поют славу победителю и торжественные свадебные гимны. Не ставя под сомнение заслуги солистов, можно, пожалуй, сказать, что хор и есть главный герой постановки. Его слаженное, стройное, цельное звучание сливается с оркестром, рождая великолепную гармонию вокала и инструментов. Взаимное проникновение голоса и инструментов настолько глубоко, что в некоторые моменты их невозможно разделить в восприятии. Порой, если не смотреть на оркестр, то остаётся только гадать: играют ли музыканты или хор поёт а капелла?
С лиризмом вокала и поэтичностью музыкального материала контрастирует сценография, поддерживающая общую идею противостояния. Декорация первого акта – остроугольные колонны из тёмного камня, устремлённые вверх, и холодный серый задник: всё говорит о враждебной обстановке – внутренних распрях брабантской знати, борьбе за власть и влияние. Во втором действии в унисон с музыкой и «чёрной молитвой» Ортруды серый фон «раскаляется» до зловещего красного и к третьему акту переходит в неземной ультрамариновый, усиленный косо нависшими над сценой каменными конструкциями фантастического вида (магия, волшебство, чудесные превращения сосредоточены именно в последней части оперы).
Конфликт, заложенный композитором в сюжет и ставший магистральной философской идеей оперы, разрешается им же – с помощью музыки. Партитура соединяет мотивы веры и неверия, сомнения и счастья, власти и свободы – в вокальных дуэтах влюблённых, в симфонии духовых инструментов, в уверенном и энергичном оркестре. Музыка льётся свободно, красноречиво, не встречая препятствий на своём пути, и позволяет современному слушателю узнать себя в вагнеровских героях. Себя – жаждущего новой жизни на высокой скорости, но уповающего на тепло и райскую нежность Святого Грааля.
