Новый спектакль Юрия Погребничко «Не горюй, заяц!» в Театре «ОКОЛО дома Станиславского» сложился из впечатлений от романа Владимира Набокова «Дар». Но за основу режиссёр берёт другое произведение – комедию Семёна Злотникова «Два пуделя», несколько текстов Бориса Рыжего и Сергея Козлова. В пьесе два действующих лица: Женщина с белым пуделем и Мужчина с чёрным. Юрий Погребничко превращает собак в облезлые «беспородные» скульптуры. Одна фигура лежит на приподнятой платформе, а вторую, ту, что с «короткими ушами», хозяин время от времени вертит в руках, не обращая внимания на торчащую проволоку на месте рёбер.
Помост укрыт толстым шаром снега, над которым обречённо свисают перегоревшие лампочки. Этот островок будто парит над землёй, замер в невесомом состоянии. Лишь изредка сюда будут взбираться, декламировать стихи или использовать часть приступки в роли уличной скамейки. Может быть, весной на этом месте окажется детская песочница или клумба…
Юрий Погребничко и художник Надежда Бахвалова обнажают заднюю стену сцены. По воле Дворника (Юрий Павлов) снежные пушинки медленно скользят по белым кирпичам – то вверх, то вниз, а в углу пылится красная звезда и несколько деревянных ящиков, имитирующих телевизор. В эту алогичную стихию неспешно внедрятся два Медведя (Алексей Шендрик и Максим Солопов), Ёжик (Даниил Богомолов), Лыжница (Татьяна Лосева) и Фигуристка (Наталья Овсянникова). Все они будто из других параллельных историй, разворачивающихся по соседству. То вынесут старые лыжи, то пронесутся на коньках-роликах, сломав руку за кулисами, а то и просто выйдут, чтобы продемонстрировать всклокоченный парик. У всех стёртые башмаки, повидавшие на своём веку не одну снежную зиму… В виде фантомных кадров, герои ненароком или по ошибке будут вклиниваться в разговор Японки (Элен Касьяник) и Зайца (Алексей Чернышёв). А беседа их касается собак… И не только собак…
Алексей Чернышёв играет молодого мужчину, на первый взгляд – крепко стоящего на ногах. Он рассуждает практически: поженить двух пуделей – дело нехитрое, решить его можно немедля. Но стоит ему надеть капюшон-ушки, и вся его решительность куда-то исчезает. Герои словно и не замечают свою «звериную» ипостась: ёж безэмоционально читает стихи, а медведь пересказывает какой-то наивный сюжет, не снимая шапочку с характерными ушками.
Японку играет молодая актриса Элен Касьяник. Она создаёт образ красивой фарфоровой статуэтки, филигранно передвигающейся по сцене. Тоненьким, полудетским голосочком Японка несколько раз процитирует Ёса Бусона:
«Как призрачна она,
Бабочка на моей руке,
Словно чья-то душа!»
Фраза рефреном повторяется снова и снова, как и вопрос: «Вы назвали его в честь капитана Немо?..» (имеется в виду собака Зайца). Такая тавтология закольцовывает действие, погружает его в фантастическую плоскость, где слова на самом деле ничего не выражают, а только маскируют истинные переживания. Ведь Японка и Заяц завели собак не столько из-за любви к животным, сколько, желая излечить себя от одиночества. Но сумеют ли они услышать друг друга, рассмотреть за кривыми заячьими ушами и стареньким кимоно родственную душу? Возможно ли это, когда за каждым словом таится несколько смыслов, путаных подтекстов? Говорим о собаке, а имеем в виду себя. Безжизненные скульптуры заостряют мысль о неизбежности одиночества, на которое человек подсознательно обрекает себя сам.
Диалог звучит монотонно, будто мелодия на изжёванной старой пластинке. Японка и Заяц держат дистанцию: кажется, если они приблизятся друг к другу или ненароком прикоснутся – тут же растворятся, подобно предутреннему сновидению. Юрий Погребничко максимально размывает сюжетную ось, пытаясь упростить внешнюю форму постановки, погрузить зрителя в иррациональность. Создаётся впечатление, что перед нами оживший акварельный рисунок, медленно исчезающий под снежными хлопьями. Всё действие на сцене – попытка запечатлеть не сюжет, а тени изображённых фигур.
В финале на белой стене проектор нарисует образ всем известного Ёжика из мультфильма Юрия Норштейна. Колючий комочек смотрит на нас испуганно и отрешённо. Реальный мир со своими строгими условностями его невероятно пугает! Пугает он и Зайца, и Японку… А быть может, они просто воображают встречу с незнакомцем у заснеженного сугроба? Каждый по-своему рисует её в фантазиях? Не случайно же они игнорируют других персонажей, будто не видя их вовсе. И стоит Дворнику с ироничной улыбкой взмахнуть лопатой – пустится густой снегопад. Он поглотит всех и даже статуи дремлющих собак. А когда наступит рассвет, и солнечные лучи растопят сугробы, мы никого уже не увидим. Ничего не останется от рисунка, только глухим эхом где-то раздастся: «Не горюй, заяц!».
