Премьерный спектакль Театра Моссовета «8 любящих женщин» − лёгкая, динамичная, красочная комедия с элементами чёрного юмора. Об этом гласит и программка, где жанр расширен до «психоделического абсурд-ноктюрна». Пьеса французского автора Робера Тома «8 женщин» (приставка «любящих» распространена только в России) действительно тяготеет к абсурдистскому направлению, но почему «ноктюрн»? Лирика, мечтательность, певучесть, чувственность слабо применимы к спектаклю, если только не рассматривать его героинь как воплощение женской романтичности. А они действительно заслуживают подобную параллель!
В харизматичных красавиц перевоплотились известные актрисы: Ольга Остроумова, Ольга Кабо, Екатерина Гусева, Евгения Крюкова, Анна Михайловская и Анна Галинова. Рядом с ними и молодые исполнительницы Глафира Лебедева и Евдокия Карева. В спектакле два состава, поэтому во второй версии можно будет увидеть: Марию Кнушевицкую, Анну Гарнову, Лилию Волкову, Анастасию Макееву, Татьяну Храмову, Анастасию Белову, Дарью Балабанову и Евгению Лях.
Режиссёр Олеся Невмержицкая не идёт по пути своих предшественников, ищущих в пьесе глубокие психологические переплетения или сужая её до банального детектива. Здесь нельзя не вспомнить успешную киноверсию современного французского режиссёра Франсуа Озона, который презентовал сюжет в экстравагантном стиле, собрав на экране соцветие популярных актрис. Олеся Невмержицкая упростила содержание, но сделала это осознанно, чтобы придать ему воздушности. Вместе с художественным руководителем постановки Евгением Марчелли, режиссёр отказывается ставить акцент на детективной или драматической составляющей фабулы, предлагая зрителю стать свидетелем забавных, смешных, ироничных перипетий. Комедия от этого только выигрывает, будто избавляясь от всего искусственно наслоённого, начинает звучать свежо и жизнеутверждающе.
Композиционно постановка тяготеет к классической форме, где угол внимания концентрируется не на разворачивании сюжета, а на феномене игры. Актрисы буквально купаются в свободе и любви, которую им дарит режиссёр, и это чувствует зритель. Каждый характер разработан детально, поэтому здесь нет проходных второстепенных ролей. Чего стоит невероятно удачное перевоплощение Екатерины Гусевой! Её Огюстина привносит то самое «психоделическое», о чём предупреждает программка. Громадная залысина, неаккуратный пучок волос, бесформенное платье, манерная речь и экспрессивность во всех жестах – такая точно могла воткнуть нож в спину мужа сестры, к которому тайно испытывала страсть. Огюстина очень разная, то начнёт заикаться от страха, то завопит, по-звериному зарычит, набрасываясь на сестру, то вдруг умоляюще заскулит, когда её любовное письмо будет всеми прочитано. При такой выразительности, важно не забыть о внутреннем развитии образа, чтобы не превратить портрет в карикатуру. И с этим Екатерина Гусева тоже справляется, гармонично вписываясь в общий ансамбль. Огюстина цитирует чеховскую Ирину, с которой у неё много общего, ведь души их «…как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян».
Габи Ольги Кабо расхаживает по сцене подобно прекрасному лебедю, рассекающему прозрачные воды озера. Рядом с ней уверенно и твёрдо ведёт себя Пьеретта в исполнении Евгении Крюковой. Пьеретта – птица иная, она может дать отпор невозмутимой горничной Луизе (Анна Михайловская), перебрасываясь с ней оскорблениями, как жонглёр мячиками. На такое способна и Бабушка (Ольга Остроумова), только с виду мягкая, трогательная и беззащитная. Когда Шанель (Анна Галинова) находит её акции, зашитые в подушку, на сцене взрывается фонтан конфетти. Подобный вулкан эмоций и жажды жить красиво, на широкую ногу – живёт в каждой из дам!
Художник по костюмам превращает актрис в эффектных моделей, от которых сложно оторвать взгляд, хочется долго изучать все детали их украшений и отделку на пёстрых тканях. Майя Мартьянова как чуткий живописец, аккуратно распределивший капельки красок на палитре, превращает наряды в роскошь. Но это не выглядит вычурно, наоборот, броскость лаконично вписывается в сдержанную сценографию Анны Фёдоровой.
Массивная конструкция с круговым отверстием в центре малофункциональна, служит лишь коридором-порталом в комнату хозяина. Создатели спектакля отказываются следовать ремаркам Робера Тома, где тот детально описал поместье, указав на камин, лестницы, книжные полки, стол, радиоприёмник и даже на дверь в спальню. Изменения коснулись и текста пьесы. «Чудная рождественская сказка…» – так называет Катрин запутанную историю с мнимым убийством, которую она разыграла вместе с «папочкой». Вдвоём они решили провести осточертевшее дамское окружение, которое видит в Марселе лишь мешок с деньгами. В итоге чехарда событий не привела к сокрушительному разоблачению, скорее к доброму примирению, как и положено в настоящей сказке.
Стиль постановки диктует свои правила, поэтому и финал потребовал переосмысления: вместо выстрела и самоубийства Марселя, появляется актёр Александр Филиппенко и в танце выводит актрис на поклон. Сцена наполняется мелодией французского хита, который стал неотделимой частью увлекательного действия:
Бывают такие рождественские вечера,
Где все вежливо улыбаются,
Чтобы оградить детей
От этой жестокой жизни…
Спектакль Олеси Невмержицкой оставляет сладкое, но не приторное послевкусие. Им хочется наслаждаться долго-долго, вспоминая выразительную мимику актрис, их интонации, яркие акценты, жесты и грациозные проходки. После такого на лице невольно расплывётся улыбка. Настоящая комедия и должна дарить добрые ощущения, щедро одаряя радостью, надеждой, оптимизмом, светом, и наконец, желанием просто жить!
