Пьесу о молодёжи, которая заигралась в детство и не научилась отличать людей от кукол, в 1978 году написал драматург Алексей Арбузов. В 2021 году режиссёр Евгений Марчелли обратился к «драме безотцовщины» и увидел в ней не только сегодняшнее время, но и перекличку вчерашнего с завтрашним. Отрезок временнóй прямой, не имеющей ни начала ни конца, пролёг по сцене Театра Моссовета.
Спектакль Марчелли не просто лишён советской атрибутики: в нём в принципе отсутствуют красноречивые признаки времени. Герои одеты плюс-минус как наши современники, но сценическое пространство в виде студии фотохудожника (сценография и костюмы – Анастасия Бугаева), наталкивает на мысль о том, что герои не сегодняшние люди, а модели – вешалки для съёмочной одежды, и потому могут быть из какого угодно времени.
Фотокамера с проекцией на задник сцены, студийные софтбоксы и рефлекторы, бьющие в глаза зрителю прожекторы – всё создаёт ощущение нереальности происходящего, постановки, игры. По правилам той же игры артисты существуют на сцене – одни заигрываются в избыточности жестов и мимики, другие включают равномерное безучастие, словно отдыхая от образов между съёмочными эпизодами.
Персонажи Арбузова по версии Марчелли – молодые люди, обиженные мамой и на маму, предоставленные самим себе. Родители одних были слишком заняты собой и своими проблемами, другие слишком навязчиво решали надуманные проблемы детей. И те и другие оттолкнули детей от себя, и теперь эти дети играют во взрослую жизнь, ищут своё место под вспышками фотокамер, нащупывают тонкую связь с реальностью, обществом и временем. Они жестоки к миру и к себе, потому что привыкли к жестокости этого мира. Как дети природы они отчаянно нуждаются в любви, но детские воспоминания о любви затерялись и затёрлись в них настолько, что, даже встречая любовь, они не узнают её.
Безучастие молодые люди компенсируют вымышленными эмоциями, которые пытаются высечь отовсюду – из случайных знакомств, из побед в спорте и учёбе, из местной самодеятельности, из чая и алкоголя, из актов искусства. Здесь у Марчелли, исповедующего эффектный театр, яркие краски не просто оживляют нейтрально-бледное сценическое пространство: они не ложатся на холст красивыми мазками, а буквально разбиваются о стену, хлещут во все стороны, расплёскивают разноцветные брызги, раздуваются огромным пуделем из воздушного шара.
Обделены и взрослые в этой истории: мать Нели и отец Терентия решают найти, вернуть и долюбить своих детей, а в треугольнике Миша–Маша–Ловейко любви на всех не то чтобы не хватает, она одна на троих – у Земцова. Но и его любовь на этой фотосессии выглядит уставшей от количества дублей, перегретой под мощными лампами. В детстве этим людям тоже не досталось любви, поэтому всё, что при взрослении переходит в новое качество и обретает истинный смысл – наивность, лёгкость, искренность – они сохранили в худшей версии, чьё имя – инфантильность. Вместо ответственности – побег, вместо привязанности – привычка, вместо решительности – жестокость. По-детски эгоистично и бездумно они творят зло и поступают с другими так, как не хотели бы, чтобы поступали с ними. А исправлять ошибки и просить прощения они могут лишь под угрозой наказания.
Вчера–сегодня–завтра любовь, как привилегия избранных, в огромном дефиците. Но пока Арбузов просит любви к детям, Марчелли заглядывает в будущее. Полтруппы Моссовета выходит на сцену в разноцветных дождевиках. Они всматриваются в зал и проникновенно исполняют хит All I need is your love tonight. Сегодня вечером – и далее всегда – театру нужна наша любовь.
