«Мне важно войти этим спектаклем в общую экологическую повестку…» – признаётся Стефан Брауншвейг, чья версия чеховской пьесы «Дядя Ваня» появилась на сцене Театра Наций в 2019 году. Самостоятельно разработав сценографическое решение, режиссёр помещает героев в пространство, похожее на загородный пансион или элитный дом отдыха. Высокое деревянное ограждение полукругом изолирует место действия, где в центре расположилась купель, а рядом несколько шезлонгов. Будто сквозь тончайшее стекло новомодных окон перед нами открывается пейзаж прекрасного леса. Кажется, что стоит протянуть руку и под ладонью ощутишь приятную шероховатость коры. Такое решение возлагает особую миссию на образ Астрова, рьяного защитника природы, активиста и мечтателя. Эту роль сегодня исполняет актёр Виктор Добронравов, чей Астров становится центральным персонажем в «сценах из деревенской жизни».
Стефан Брауншвейг рисует любовный треугольник: Елена Андреевна (Юлия Пересильд), Иван Войницкий (Евгений Миронов) и Михаил Астров (Виктор Добронравов). Остальные герои максимально нивелированы, иногда выбиваясь из общей палитры. Так, няня Марина (Ирина Гордина) старомодно одета, вяжет пинетки для несуществующих детей (вряд ли они вообще появятся в этой истории), Телегина (Дмитрий Журавлев) нельзя упрекнуть в «неприятной наружности», а молчаливая Мария Войницкая (Людмила Трошина) запомнится болезненно-нервным хохотом, под который опустится финальный занавес.
С Астровым у Антона Павловича были особенные отношения: оба врачи, защитники природы, философы. Труженик Михаил Львович, работающий без выходных, не понаслышке знает о всех невзгодах провинциальной жизни. Сам о себе он говорит: «постарел, наработался, испошлился» и «чувства как-то притупились». Астров задаёт главный вопрос пьесы: «Те, которые будут жить через сто-двести лет после нас и для которых мы теперь пробиваем дорогу, помянут ли нас добрым словом?» Нынешняя жизнь ему видится безнадёжной: «Я для себя уже ничего не жду, не люблю людей…» Но приезд хорошенькой профессорской супруги всё-таки приободрил доктора и на короткое время заставил позабыть о лесах.
Астров-Добронравов очень разный: задумчивый и «навеселе», балагур и молчун, страстный любовник и мягкий друг. Спектакль разделён на несколько картин, которые модифицируются после опускания занавеса. Вместе с внешней картинкой сцены преобразовывается и портрет Астрова. Вначале перед нами молодой мужчина, с тяжёлыми кандалами провинциальных бед, которые пригвоздили его к земле. Говорит неохотно, глаза опущены, движения медленные, голова тяжёлая, постоянное похмелье туманит разум и портит память. Единственная отрада для него – лес!
Если у Чехова Михаил Львович начинает ухаживать за профессорской женой «от нечего делать», то в спектакле создаётся впечатление, что этому Астрову всерьёз захотелось вскружить голову хорошенькой дамочке и самому развлечься. Рядом с ней он абсолютно уверен в себе, взгляд твердый, никакой робости или замешательства. В его ухаживаниях перемешались вспыхнувшая страсть и горький цинизм. Права Елена Андреевна, когда замечает: «Талантливый человек в России не может быть чистеньким». Астров испошлился, творческая смелость в какой-то момент испачкалась грубостью и даже жестокостью. Но в сцене, когда он с упоением рассказывает Елене Андреевне о своих экологических исследованиях, Михаил Львович вовсе не похож на Дон Жуана. В очках, сосредоточенный, в наглухо застёгнутой рубашке – увлечённый фантазёр! Однако «чудаком» его назвать нельзя. Виктор Добронравов играет умного, достаточно расчётливого человека, который всё знает о себе и о других. Возможно, именно такая пророческая проницательность отравляет ему жизнь.
«Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначала приятель, потом любовница, а затем уж друг…» – убеждает Астров дядю Ваню. Рядом с этим великовозрастным ребёнком, с отросшими волосами и в растянутых спортивных штанах, доктор выглядит человеком, не по годам умудрённым опытом. Да, сейчас он пьян, но обвинить его в легкомыслии не поворачивается язык. Эта анестезия ему жизненно необходима, ведь он каждый день смотрит в глаза смерти. Вот только недавно умер пациент под хлороформом и сколько ещё их умрёт?
В спектакле герои ныряют в купель: профессор, чтобы спастись от пули, дядя Ваня для забавы, пьяного Астрова туда сталкивают. В стерильной обстановке lounge, этот «колодец» выглядит очистительным источником, искупавшись в котором, быть может, герои изменятся, сумеют отрезвиться. Но этого не происходит. «Дело надо делать!» – ворчит Серебряков и снова пускается в пустую философию, оторванную от реальности. На контрасте с ним выглядит няня, шаркающей походкой собирающая в пакет пластмассовые бутылки. Спасти планету от мусора ей не под силу.
Одной из самых ярких и удачных сцен становится монолог Серебрякова в исполнении Виктора Вержбицкого. Только что за спиной профессора состоялось пылкое объяснение между Астровым и Еленой Сергеевной. Она, погружённая в романтические фантазии, сжимает в руках карандашик (взяла «на память»), он – внешне спокоен, наверное, уже успел смириться, что видит её в последний раз. На шее Серебрякова туго перевязан шарф, будто удавка, немного прихрамывая, «светило современной науки» даёт автограф тёще. Одолжив тот самый карандашик и вертя им, он медленно подходит к Астрову: их взгляды и интонации выразили больше, чем слова. Вердикт: романа на стороне не будет. Карандашик занозой застрянет в сердце доктора и будет там ныть до конца жизни. И вряд ли Астров ещё раз решится на подобный легкомысленный поступок. Его финальные размышления о «жарище» в Африке говорят сами за себя: он снова готовится к безнадёжному одиночеству, застёгивает душу на все пуговицы. Причина связана не только с отъездом профессора и Елены Андреевны. Для этого Астрова жизнь гораздо сложнее, чем может вообразить себе дядя Ваня, «всё небо в алмазах» не ориентир для этого доктора.
Астров в рисунке Виктора Добронравова – не фантазёр и не чудак, он в душе Прометей, стремящийся подарить человечеству светлое будущее, исправить ошибки прошлого и очистить совесть от чужих грехов. Но как потушить простому провинциальному доктору пожар «испанского стыда»?! Ответа нет.
Астров всё осознаёт, но не прекращает борьбу. В первую очередь, борьбу с самим собой. Не случайно в финале мы видим панораму вырубленного леса, за которым пробивается только мрак и тьма. Что-то подобное творится в душе Астрова. Интрижки не случилось, лес спасти не вышло и даже не удалось сдержать обещание перед Соней – снова запой. Его леса и дальше будут уничтожать, пациенты умирать, но он, покорно сделав отметку на карте, отправится высаживать молоденькие деревца. Вопреки всему.
