Центр драматургии и режиссуры открыл юбилейный 25-ый сезон и сделал к этой дате два подарка себе и зрителям: премьера спектакля «Скоморох Памфалон» дала новую жизнь исторической сцене, где с 1986 по 2001 год располагался знаменитый театр Анатолия Васильева. Длительное время площадка на старинной Поварской улице в доходном доме адвоката Кальмеера находилась на реставрации. Теперь она официально стала третьей сценой ЦДР.
К открытию этой сцены режиссёр-постановщик Владимир Панков создаёт на основе философской прозы русского писателя Николая Лескова мощнейшее, размашистое живописное «полотно» шестичасового спектакля, который втягивает в себя сочувствующего зрителя с силой водоворота. Исчезают временное и физическое пространства, размываются рамки реальности, происходит процесс задумчивого созерцания жизни людей, существовавших во времена оные и одержимых теми же ангелами и бесами, которые продолжают тревожить души живущих ныне.
За Николаем Семёновичем Лесковым по пятам ходила слава критика клира и церкви. В конце XIX века Лесков обращается к житийным сюжетам о праведниках раннего христианства. Взявшись за легенду о «Скоморохе Памфалоне», автор предварил нападки цензуры и написал в одном из писем, что в повести «нет ничего, относящегося к церкви». Писатель не лукавил: современная ему церковь не упомянута в повести ни словом, ни образом. И только думающий и тонко чувствующий читатель сможет проникнуть в глубинное нутро сказания с его осуждением религиозного фанатизма, одурманивания и общей лживости жизни тех, кто подменил истинную праведность ритуалами и туманными наговорами молитв.
Сюжет постановки, как и главенствующая в нём авторская мысль, прозрачен и прост. Едва ли найдётся в мире человек, который бы не задумался о том, что есть подлинная вера: аскетизм, воздержание, боязнь греха или добро и бескорыстная, благочинная помощь ближнему по призванию души? Вокруг нехитрой фабулы о самонадеянном отшельнике и простодушном, человеколюбивом скоморохе Владимир Панков выстраивает экскурс-исследование истории скоморошества от его природного начала до извращённых форм на «полях чудес» современных масс-медиа.
Византийский вельможа Ермий (народный артист РФ Игорь Ясулович) после смерти жены отрекается от всего земного, отказывается от титулов и богатства и уходит в молитвенный мир столпника. Убеждённый в греховности мира и невозможности спасения души, он проводит на скале 30 лет в аскезе и отшельничестве. Глас свыше отправляет героя в многолюдный Дамаск на встречу с неким Памфалоном (Павел Акимкин), скоморохом-грешником, который за руку приводит праведника к спасению.
В отличие от писателя, режиссёр включает в образный ряд спектакля церковь и её служителей как основных и фоновых действующих лиц. Монастырский морок, фимиамы, песнопения, колокольный звон насквозь «прошивают» упругий холст постановки. Святость и кликушество, греховность и праведность, светское и религиозное, костюм и сутана, чёрное и белое замешаны в котле жизни неотделимо друг от друга.
Мать (Анастасия Сычëва), с криком, рвущим душу за всех и вся, сгорает на огне веры. Румяный отрок Симеон I (Василий Сунцов) ещё чист душою и готов к настоящему самоотречению ради служения всевышнему. Ангел и Демон (Данила и Павел Рассомахины) стоят за плечом или кружат над головой старца Ермия, соблазняют, зовут, ведут по начертанному пути. Спектакль населён персонажами, которые по излюбленному панковскому принципу парности-двойничества пересекаются друг с другом и завязываются в единый крепкий узел, так, что зрителю не оторвать ни взгляда, ни мысли от творящейся на сцене полифонии звука, движения, многослойности реминисценций.
На слишком маленькой сцене слишком много людей. Камерность площадки позволяет создавать как эффект толпы на ярмарочно-нарядных площадях и узких улицах Константинополя и Дамаска, так и трагедию одиночества маленького человека в большом городе. Сборно-разборные декорации Максима Обрезкова, технически сложные, но лëгкие для преображения мизансцен прямо на глазах зрителей, переносят действие из монастырского сумрака в богатый дом Птоломея (Уланбек Омуралиев) и Альбины (Айнура Качкынбек.Кызы) или в лачугу Памфалона, где он проживает с собакой Акрой (Анастасия Кардапольцева) и птицей Зоей (Анна Волкова).
Спектакль подчинён единому вязкому, обволакивающему ритму, густому и широкому, как протяжный звук колокола, как бесконечное поле прошлого. Завораживающая монотонность повествования перебивается «лобовыми атаками» на грехи современности, и оказывается, что в универсуме времени меняется не человек, а способы его обольщения и руководства его разумом. Сознанием масс сегодня владеют СМИ также масштабно, как прежде это делала церковь. Власть привычно разминает в своих жадных руках законы, точно пластилин, лицемерно прикрываясь ими от нужд тех, кому призвана служить. Вера в человека, в его силу и величие переходит от священства к скоморошеству. Не церковь, которая призвана утешить страждущего, дать ему духовную поддержку и понимание, а маленький человек, грешник-весельчак Памфалон твëрдо уверен в божественном начале человека. Для него каждый равен творцу. «И ты – творец», – говорит скоморох всем зрителям в зале.
Спектакль полон аллюзий и прямых отсылок к творчеству великих авторов. Всё нетленное ходит рука об руку. Общекультурное пространство безгранично и трассирует пунктиром схожих или перекликающихся мотивов. Сцены шекспировских трагедий насмешливо вплетаются в действие, булгаковская параллель к демонически-ангельскому в человеке бесконечно напоминает о себе и, конечно же, мелькают отсылки к «Отцу Сергию» и общему «толстовству», проводящему ту же лесковскую тему. И Старец Ермий, точно Старший Плиний Иосифа Бродского одиноко сидит «на рассохшейся скамейке».
Идея соединения звука и драмы, заложенная в самое естество спектаклей Владимира Панкова, в «Скоморохе Памфалоне» поднимается на высочайшую вершину. Через монолит постановки жилами драгоценностей проходят византийское знаменное песнопение (консультант-педагог Елена Краснопевцева) и музыка Сергея Родюкова (оcнователь студии «SounDrama») и Артёма Кима (руководитель ансамбля «Omnibus») в сочетании с уникальным исполнительским мастерством всех участников.
Сбивающая дыхание энергия и многогранность актёрского и музыкального дара Павла Акимкина уравновешиваются мудрым спокойствием Игоря Ясуловича, игра которого словно озарена тихим светом. Удивительно слияние персонажей спектакля в смысловые дуэты, которые не всегда сходятся в действии, но невидимыми нитями связаны друг с другом. Эти парные образы актёры ведут в унисон, подхватывая стиль игры и настроение героев: Птица Зоя и собака Акра, Мать и Магна (Регина Азгамова), Ангел и Демон, Птоломей и Альбина, Симеон и Магистриан (Альберт Горбачёв), юная Магна (Лайло Кадирова) и Азела (Ксения Макарова).
Внутри долгой и отрешённо-гипнотической как камлание ворожбы Владимира Панкова не отрицание церкви и Бога, а великое славословие человеку. Финал спектакля возносит ввысь не только его главных героев. Он дарит светлую надежду на прощение каждому, кто пришёл в театр, как в храм.
