«“Амадей” рассказывает не о зависти, а о неразделенной любви…» – читаем в аннотации к спектаклю «Амадей», премьера которого состоялась 7 марта в Театре Вахтангова. В сценической версии Сергея Плотова сжата история знакомства Сальери и Моцарта, а также контрапунктом весь период биографии гения до самой смерти. Длинные монологи Сальери в прологе автоматически делают его главным героем, от имени которого идёт повествование (хотя ближе к финалу этой прерогативой будут обладать и другие персонажи).
Текст строится на современный лад, так, как если бы герои беседовали не в XVIII веке, а сегодня. Прерывистость в сюжетной канве и нагромождение монологов ритмически делает спектакль неровным: воспоминания Сальери каламбуром обрушиваются на зрителя. Сергей Плотов берёт за первоначальную точку отсчёта преддверие знакомства двух композиторов. Мы видим стареющего Сальери, который заключает с Богом договоров: он обещает ему целомудрие и праведную жизнь в обмен на славу.
«Это история о природе таланта, о вечной неудовлетворенности человека собственной жизнью, и о его беззащитности перед Вечностью. Антонио Сальери когда-то был самым популярным и востребованным композитором Вены, но теперь, в старости, он всеми забыт», ― акцентирует режиссёр Анатолий Шульев. Его преемственность стиля учителя Римаса Туминаса становится очевидной, как только занавес оголяет сцену: узнаваемая лаконичность оформления (Максим Обрезков), ироничная гротескность и картины-копии (особенно неприкрытым кажется финальное «превращение» Моцарта в статую, подобно Нине в «Маскараде»).
Вокруг Антонио Сальери, похожего на капризного ребёнка, крутятся чердачные голуби. Он укутан в серую шаль, нервно суетится, по-детски сосёт большой палец. Алексей Гуськов играет широко и эмоционально, не страшась выставить своего героя одновременно смешным, нелепым и расчетливым, лукавым. Такой Сальери с лёгкостью вливается в среду аристократов и рядом с ними выглядит своим, манкирует, но держится особняком. Королевский гофмейстер Фон Штрек (Валерий Ушаков), директор Императорского оперного театра Франц Розенберг (Александр Рыщенков), префект Императорской библиотеки Барон Ван Свитен (Евгений Косырев) шутовски принимают важные позы.
Среди них выделяется Фон Штрек в исполнении Валерия Ушакова. Харизматичный националист набрасывается на манерного Барона Ван Свитена, но тот его не боится, спокойно удаляется, виляя круглыми бёдрами. Тут никто не обременен особенно какими-то проблемами, существуя оторвано от реальности. Неудивительно, что Моцарт для них чудак и не более того, поэтому отношение соответствующее, как к очередной придворной игрушке. Сломается – заменим! Неслучайно Моцарт появляется в образе марионетки. В финале над обмякшей куклой все склонят головы. Тело будет похоронено в общей могиле, а музыка сольётся с вечностью.
Музыкальные вставки в спектакле решены Анатолием Шульевым просто и не вычурно: Моцарт танцует, весь он от макушки до пят превращается в дирижерскую палочку, от движений которой зависит игра невидимого оркестра. Моцарт в такие минуты действительно похож на марионетку, которую оживает, теребя за верёвочки, сам Бог.
Виктор Добронравов играет Моцарта-шалопая, бесшабашного молодого гения, который, будто в предчувствии скорой кончины, стремится большими глотками испить жизнь. Прекрасный дуэт с Екатериной Крамзиной, в роли жены Моцарта, подарил спектаклю романтическую возвышенность, юмор, ироничность, какую-то ребяческую лёгкость. Но вместе с тем, Екатерине Крамзиной удалось развить образ: от смешной и нелепой девочки, которая пытается соблазнить Сальери, чтобы тот помог мужу занять хорошую должность, до серьёзной музы, которая застывает с телом гения на руках. Актрисе очень идут исторические платья, подчёркивающие прекрасную фигуру и внутреннее изящество (художник по костюмам Мария Данилова). За её игрой увлекательно наблюдать, рассматривая эффектные жесты, выразительную мимику, а главное – ты наслаждаешься вдохновенностью красивой актрисы.
Если присмотреться, то можно заметить, как Моцарт повторяет один и тот же жест: плавно перебирает пальцами рук, будто прикасается к глади океана или к клавишам рояля. Создается впечатление, что чем-бы он не занимался, с кем-бы не вёл оживлённую беседу, не впадал в балагурство, в голове беспрерывно рождается музыка. Виктор Добронравов не пытается подвести историю героя к трагическому обрыву, наоборот, жизнь Моцарта в его трактовке воспринимается, как лирическая прелюдия. Приняв статуарную позу на каменном постаменте, Моцарт приобретает метафоричную живописность образа. Игра теней создаёт видимость поглощения им фигуры обезумевшего старика Сальери. Отныне, они едины и вместе, неразрывно будут странствовать из века в век.
Но спектакль не оставляет горький осадок, наоборот, лёгкое и светлое чувство. Замечательная игра молодых актёров, поиски Алексеем Гуськовым нового рисунка хрестоматийного образа Сальери, азартная работа Виктора Добронравова, обаяние Екатерины Крамзиной и вечный сюжет, который никогда не будет разгадан. Да и зачем разрушать миф? Ведь иллюзии так много дают нам, раскрашивая жизнь в чудаковатые, несуществующие цвета. «Амадей» в Театре Вахтангова – тоже попытка пересказать легенду незатейливо, красиво, легко, приблизив историю Моцарта и Сальери к нам, людям нового века. Сегодня музыка Амадея Моцарта – щедрый дар, который принадлежит Вселенной и каждому из нас в отдельности, поэтому порой так любопытно пофантазировать о короткой земной жизни прекрасного гения.
