В пьесе французского драматурга Жан-Люка Лагарса «Мы, герои» о бродячей труппе артистов можно, при желании, найти множество смыслов. Но, к сожалению, в реалиях сегодняшнего дня на первый план даже не выходит, а буквально выпрыгивает ситуация с негосударственными театрами по всей стране, не имеющими никакой поддержки, кроме моральной, от благодарных зрителей. Премьера спектакля Олега Рыбкина состоялась летом 2019-го, когда «все еще было», и оказалась, в некотором роде, пророческой.
Персонажи пьесы – актеры-неудачники, кочующие по дорогам Европы в канун Второй мировой войны. Некогда, пусть и не знаменитая, но успешная труппа вконец обнищала и разваливается на глазах. Втиснутые в узкое пространство закулисья, они вяло переругиваются, вспоминают былое, а, по сути, просто ждут конца.
Жан-Люк Лагарс написал эту пьесу будучи уже смертельно больным, это была его последняя работа, вдохновленная «Дневниками» Кафки и собственным опытом организации бродячего театра. Спектакль (как и пьеса) и построен как дневниковые записи, он не имеет единой цепи повествования, складываясь из отрывков, которые, кажется, можно менять местами как угодно. Все это напоминает захудалое кабаре в придорожной гостинице, где на сцене и Гамлет, и клоун, и фокусник. А чтобы жующая публика не заскучала, в перерывах между сценами – вокальные номера в сопровождении живого оркестра.
Одиннадцать актеров зажаты в узеньком пространстве сцены, похожем одновременно на плохонькую общую гримерку и видавший виды железнодорожный вагон. Куда они едут? Насильно или по собственной воле? Зачем? Ловко лавируя между нагромождением стульев, старых чемоданов, коробок и прочего хлама, актеры вяло переругиваются фразами из Кафки, раздувая конфликты из ничего, спорят о месте назначения и своем месте в иерархии маленького сообщества.
Глава труппы – Отец (Борис Плоских) – тщетно пытается сохранить свое детище, поддерживаемый только лишь женой (Светлана Ильина). Вопросы выживания полностью лежат на них, остальные члены труппы заняты своими горестями.
Неуклюжая старшая дочь Жозефина (Виктория Болотова/Анна Шимохина) мечтает выйти замуж за премьера (Виталий Козырев) и заполучить власть в труппе. Младшая дочь Эдвардова (Ольга Белоброва/Анастасия Медведева) – не от мира сего. Сын Карл (Георгий Дмитриев) не желает ни взрослеть, ни оставаться в этой погибающей компании. Дедушка (Артем Рудой), хоть и в маразме, но член семьи, никуда его не денешь.
Еще в труппе есть «чужие»: нелепая до невозможности и с таким же невозможным самомнением «прима» – мадам Чиссик (Наталья Горячева), ее муж-комик (Александр Хряков), скептик и циник Макс (Станислав Линецкий) и Мадемуазель (Галина Цыганкова) – единственный действительно полезный член труппы: администратор, суфлер, костюмер, «и швец, и жнец, и на дуде игрец».
Этот маленький мирок взаимных претензий, неустроенности и упадничества в какой-то момент взрывается бурными спорами о будущем, которого, в сущности, нет. Разговоры о сиюминутном прикрывают один общий невыносимый страх. Все они, даже малахольная Эдвардова, понимают, что их ждет и четко осознают, что надежда уже умерла. Но продолжают бессмысленные споры о том, где публика душевнее, а гостиницы лучше. Макс заявляет, что пойдет воевать, но никому не интересна его бравада. Месье Чиссик с пеной у рта требует обязательную страховку, которой он не сможет воспользоваться. А глава труппы (прямо как сейчас) убеждает его перейти на разовую оплату и отказаться от страхования. Эта пестрая компания несется на всех парах в стареньком вагоне прямиком в самое пекло войны.
Но если перемотать назад, то можно увидеть совсем другой спектакль. Вольно или невольно, у режиссера Олега Рыбкина получилась двойная история. На фоне трагедии всего человечества, представленного в виде маленькой бродячей труппы, разворачивается другое повествование: о жизни человека, с рождения загнанного в определенные рамки с чужими приоритетами. Георгий Дмитриев создал своего персонажа (Сына) одновременно и присутствующим в общей истории, и выходящим за ее границы.
Актер богатырского телосложения играет, по сути, маленького мальчика, бунтующего против семейных устоев, но не имеющего достаточно смелости, чтобы эту семью покинуть. Навязанный родителями образ жизни, который, по их же воле, будет длиться до смерти, их надежды на сына, как продолжателя общего дела, пугают до чертиков. Обязанность быть там, где не хочется, делать то, что должно, но не желанно, нести ответственность за чужие судьбы – кошмар наяву для любого человека. Место провинившегося мальчика всегда в углу за шкафом, там он и сидит большую часть времени, причесывая дырявый обезьяний костюм.
В его скорбной фигуре отражается то духовное рабство, на которое он обречен с рождения по воле пары свободных людей. Их, таких обреченных, трое, но девочки не тяготятся этим рабством, одна в силу недалекого разума, другая в силу характера. И надежда у Карла только на тот самый старый обезьяний костюм, который служит ему шапкой-невидимкой, броней и бункером, в котором можно просто спрятаться.
Его надежды тщетны, и спрятаться не получится, ни от родителей, ни от войны. «Зрители цепенеют, когда мимо проходит поезд», — пишет Кафка в дневниках. Нет, он не проходит мимо, он забирает с собой и актеров и зрителей. Они были героями только на бумаге, в жизни никто не герой.
