Андрей Евгеньевич Сенин – музыкант и актёр, играет на множестве музыкальных инструментов, более 40 лет является солистом фольклорного ансамбля древнерусской музыки и импровизации «Русичи», с которым побывал в фольклорных экспедициях и освоил мастерство изготовления уникальных музыкальных инструментов Средневековой Руси. С 2008 года он работает в Московском государственном историко-этнографическом театре (Этнотеатре), где участвует и в музыкальных, и в драматических спектаклях. В настоящее время Андрей Сенин занят в постановках «Пугачёв» по одноимённой поэме Сергея Есенина, «Тушино» по пьесе Александра Островского, «Сотрудники, или чужим добром не наживёшься» по пьесе Владимира Соллогуба, народной драме «Как француз Москву брал» и других, а также репетирует моноспектакль «Сон смешного человека» по Фёдору Достоевскому.
Совсем недавно Андрей Евгеньевич отметил 60-летний юбилей. О своём творческом пути, ансамбле «Русичи», работе в кинематографе и театре, удивительных встречах, которые подарила ему жизнь, он рассказал нам в интервью.
Андрей Евгеньевич, в первую очередь, хочется поздравить вас с юбилеем и пожелать здоровья и творческих успехов. А нашу беседу предлагаю начать с самого начала: как случилось так, что вы стали музыкантом, а потом актёром?
Большое спасибо за поздравление! Мой выбор профессии никак не связан с семейной традицией. Мои родители пели, но у них не было музыкального образования. Так сложилось, что они рано развелись, и я воспитывался в интернате, где был духовой оркестр. В третьем классе к нам пришли проверять слух, я прошёл прослушивание и попал в оркестр. Сначала я играл там на альтушке, это такой инструмент вроде тенора, баритона, только поменьше, а затем освоил трубу. После восьмого класса я поступил в Гнесинское училище по классу труба, отучился четыре года и ушёл в армию. Я служил в Москве в оркестре штаба, это практически рота почётного караула. Мне довелось участвовать в парадах на Красной площади, я играл на похоронах Брежнева, Утёсова, многих военнослужащих. Был перспективным трубачом, но в этот период, можно сказать, получил профессиональную травму. Поскольку часто приходилось играть зимой на улице, я «переиграл» себе губы, перестал их чувствовать и ни одного звука на трубе не мог извлечь, то есть о карьере трубача было уже сложно мечтать.
В армии я познакомился с Сергеем Старостиным, очень известным в фольклорных кругах музыкантом, и он мне предложил заниматься народной музыкой. Я съездил в фольклорную экспедицию, на меня произвело большое впечатление, как люди играют на народных инструментах, как поют, как берегут свои традиции, какой это пласт нетронутой культуры. Меня пригласили в ансамбль, который тогда назывался «Круг», под управлением Бориса Базурова, потом он сменил название на «Московские рожечники», а затем, после выхода фильма «Русь изначальная» (по мотивам одноимённого романа Валентина Иванова, реж. Геннадий Васильев, 1985 – прим. ред.), он стал называться «Русичи». И вот с тех пор мы всё ещё держимся (смеётся), даём концерты, гастролируем. Мы объездили более 30 стран мира, работали с театральными и кинорежиссёрами, на концертах неоднократно пересекались с Михаилом Мизюковым, художественным руководителем Московского государственного историко-этнографического театра (Этнотеатр), который и пригласил нас сюда, начал задействовать в постановках. Вот такой путь.
Впечатляет! Расскажите, пожалуйста, какими музыкальными инструментами вы сейчас владеете?
Духовыми, а также многими другими, среди них гусли, гудок (трёхструнный смычковый музыкальный инструмент – прим. ред.), владимирский рожок, калюка (духовой музыкальный инструмент, которую так же называют древнерусской обертоновой флейтой, – прим. ред.), варган (музыкальный инструмент в виде свободно колеблющегося в проёме рамки язычка, приводимого в движение пальцем или дёрганием за нитку, – прим. ред.), колёсная лира… Бубен, барабан, на них все играют. На самом деле не так много, ничего особенного (смеётся). Я также преподавал в детском ансамбле «Волочебнички» игру на гуслях и на гудках, народное пение. Ансамбль стал лауреатом международных конкурсов.
Вы упомянули, что одни из первых впечатлений в начале своего творческого пути вы получили в фольклорной экспедиции. Помните её?
Да, она была связана с пастушьим инструментом в бересте – владимирским рожком. Когда он попал ко мне в руки, я целый год не мог на нём извлечь ни звука, у меня были кровяные мозоли на губах, но я не понимал, как на нём играть. Я отправился во Владимирскую область к пастуху-рожечнику, легендарному человеку, который прошёл три войны, Александру Васильевичу Сулимову. Ему на тот момент было больше 80 лет, он был слепой, но именно благодаря ему я освоил этот инструмент.
С Александром Васильевичем в молодости произошла интересная история: он пас коров в лесу (раньше коров пасли в лесу, потому что на полях хлеб рос), играл на своём рожке, а где-то недалеко стоял военный лагерь, проходили учения, и военные услышали музыку. Они поинтересовались у Александра Васильевича, есть ли другие музыканты у них в селе, попросили всех собрать, послушали и взяли этих пастухов-рожечников в ансамбль Московского военного округа, там же где я служил потом, вот такое совпадение! Ансамбль, в котором очутился Сулимов, состоял из 12 человек, они играли в Большом театре, выступали перед Сталиным. Когда началась Великая Отечественная война, их не стали забирать на фронт, так как ансамбль под управлением А.В. Сулимова являлся достоянием России. Однако они очень хотели воевать, нарушали дисциплину и, в конце концов, их отправили в действующую армию, защищать Родину. Вот такая судьба!
Когда я, долго мучившийся над загадкой игры на владимирском рожке, попросил Александра Васильевича показать, как же это делать, он только приставил инструмент к губам, я это увидел и сразу всё понял. С тех пор никаких проблем у меня не возникло. Когда мы приехали к Александру Васильевичу второй раз, он нас похвалил, сказал, что стали мы лучше играть, а в третью встречу он нам сообщил, что уже по радио нас слышал. Мы поиграли для него, он заплакал и сказал: «Ребята, я прошу вас, не бросайте никогда этот инструмент». После такого и не бросишь!
Были в моей биографии и другие интересные фольклорные экспедиции. Например, мы ездили к казакам в Волгоградскую область, и, конечно, всю Владимирскую область объездили, когда «Русичи» были прикреплены к Владимирской филармонии. Мы выступали по деревням, и нам бабушки много старинных песен подарили.
До Владимирской филармонии вы успели поработать в Московской. Как это было?
Да, в Московской филармонии у нас были разовые концерты, абонементы в зале Чайковского, также по школам мы выступали. Но вскоре «Русичи» стали дипломантами конкурсов игры на народных инструментах и исполнения народных песен в Туле и Краснодаре. Мы стали работать во Владимирской филармонии. Мы – москвичи приезжали, давали подряд множество концертов, вырабатывали то, что было положено отыграть в квартал, и уезжали. Когда началась перестройка, нас приняло Министерство культуры, там было такое подразделение «Фестиваль». А затем «Русичи» ушли оттуда в никуда, существовали сами по себе. Но даже когда совсем не было работы, мы репетировали четыре дня в неделю.
С «Русичами» вы также занимаетесь изготовлением музыкальным инструментов.
Да, в нашем коллективе есть Виталий Галицкий, который окончил Строгановку как художник-дизайнер. Однажды Дмитрий Покровский (ансамбль Дмитрия Покровского) попросил его восстановить колёсную лиру, Виталий это сделал, а потом сделал такой же инструмент себе. С этого всё и началось, он ходил в запасники музея Глинки, изучал фольклорные инструменты, найденные на новгородских раскопках в 1960-х годах, ездил в Великий Новгород к музыковеду и реставратору Владимиру Поветкину, консультировался у него. Мы играли на инструментах, сделанных Виталием, по акустике они одни из лучших в России. Потом, глядя на то, как иногда неосторожно обращаются с инструментом, Виталий сказал, что всем нужно научиться этому ремеслу.
Мы ходили в лес, искали поваленные в грозу деревья, потому что важно, чтобы дерево было сухое или полусухое. Вырубали форму, потом дорабатывали. Раньше в качестве струн мы использовали жилы, затем перешли на металл. Это целая наука сделать инструмент, сакральная вещь.
Интересуется ли молодёжь фольклорной музыкой, народными инструментами? Есть кому передавать традиции?
Да, к счастью, это вызывает интерес у молодёжи. В 1990-е годы был посыл от ансамбля Дмитрия Покровского, от нашего ансамбля. Например, один из последователей – довольно известный музыкант Дмитрий Парамонов играет на гуслях и на гудке.
Расскажите, пожалуйста, о сотрудничестве «Русичей» с кинематографистами.
Мы так или иначе принимали участие во многих художественных картинах: снимались в них, записывали фонограммы, снимались и озвучивали документальные фильмы, озвучивали мультфильмы.
Я уже упомянул, что мы снимались в фильме «Русь изначальная», потом были «За кем замужем певица?» (реж. Олег Николаевский, 1988 – прим. ред.), «Тихий Дон» Сергея Бондарчука… Поработали с Никитой Михалковым на съёмках картины «Сибирский цирюльник» (1998), тогда Михаил Мизюков собрал команду рожечников, «Русичей» и ещё несколько фольклорных коллективов, – мы снимались в сцене Масленицы, но, к сожалению, фрагменты с нашим участием не вошли в финальную версию фильма. Есть ещё телевизионная версия, но, насколько я знаю, она не состоялась. Знаковым я ещё считаю документальный фильм Сергея Зайцева «Они погибли за Францию» (2003), где звучат наши песни. Картина взяла «Золотого Витязя».
Вообще наша творческая деятельность сводила нас со многими людьми, из разных областей и сфер. Однажды я даже познакомился с мамой певицы Пелагии, которой тогда было лет 12-13, она была далека от фольклора, просто потому что слушала другую музыку. Её мама попросила меня записать на рожке фонограмму, я подарил ей диск «Русичей», и, возможно, это как-то повлияло на её дальнейшее творчество.
Безусловно, с театральными деятелями вы сотрудничали ещё до прихода в Этнотеатр?
Да, мы записали много фонограмм для МХАТа, Малого театра, театра на Малой Бронной и других. Помню наше сотрудничество с Миндаугасом Карбаускисом, когда он ставил сочинение на темы Николая Гоголя «Старосветские помещики» в МХТ им.А.П.Чехова. В Театре на Малой Бронной мы полноценно участвовали в музыкальном спектакле Сергея Женовача «Мельник-колдун, обманщик и сват», который шёл 1 час 20 минут без антракта и был как праздник. Там мы плотно взаимодействовали с актёрами, а один из них, Владимир Яворский, проникся творчеством «Русичей» и стал участником нашего коллектива.
Свою первую работу в Этнотеатре помните?
Конечно. Режиссёр Михаил Мизюков пригласил сюда «Русичей» для участия в спектакле «Комедь. XVII век» по пьесе театрального деятеля и этнографа начала ХХ века Евгения Иванова «Сказ о скоморохе Филипке, о челиге, о гусаке, о спеси, а кстати и о бороде боярской». Эта работа долго рождалась, долго репетировалась, но так мы влились в коллектив Этнотеатра, и затем Михаил Мизюков начал нас задействовать в других спектаклях. А у меня сейчас три главные роли.
Одна из них в недавней премьере театра «Пугачёв». Как вы видите своего героя?
Над этой ролью я работал целый год: учил текст, слушал Есенина в оригинале, изучал черновики поэмы, в театре мы разбирали те исторические события и судьбу этого человека. Пугачёв был отличный воин, но обиженный на власть, на правительство, он попал в тюрьму за то, что не хотел идти воевать, совершил побег и решил поднять народ на восстание. Однозначно это сложный человек, с амбициями, но если он сумел повести пол России за собой, значит, он что-то из себя представлял. Просто когда власть получил, перестал видеть реальность. В этом спектакле я не играю, а стараюсь проживать, понять, каким был этот человек.
Расскажите, пожалуйста, о других своих героях.
Мне везёт на исторических личностей (смеётся). В спектакле «Тушино» по пьесе Александра Островского о Смутном времени я играю казака по имени Епифанец. Этот донской атаман участвовал в осаде польско-литовскими войсками Троице-Сергиевой лавры в начале XVII века, и ему, православному человеку, было видение, после которого он вернулся домой и не стал участвовать в дальнейшем походе войск, чем сохранил себе жизнь.
В народной драме «Как француз Москву брал» мой герой – военный, у которого руки и ноги не работают, но он пишет стихи. Такой человек действительно был, у него очень трагическая судьба, он похоронен в Питере. В спектакле я сижу в инвалидном кресле, а стихи пишу пером зубами.
В водевиле «Сотрудники, или чужим добром не наживешься» по пьесе Владимира Соллогуба, мне досталась роль мужа, которого жена очень хотела обмануть (смеётся).
А совсем скоро у меня премьера – моноспектакль по Достоевскому «Сон смешного человека». Там сложный психологический текст, с многоплановостью, присущей Достоевскому, где можно по-разному воспринять одно и то же предложение. Это очень интересная работа для меня, она меня двигает, не даёт оставаться на месте.
Есть ли для вас разница между музыкальными и драматическими спектаклями?
Конечно, есть. Одно дело сыграть на инструменте, которым ты владеешь, другое дело вживаться в роль. Здесь я могу вспомнить слова моего друга, актёра театра, участника нашего ансамбля Владимира Яворского: «Мне легче десять спектаклей отработать, чем один концерт с «Русичами», – как-то сказал он. А вот мне наоборот, лучше десять концертов, чем один спектакль (смеётся), хотя и много лет я уже причастен к драматическому театру.
Как вы думаете, в театр зрители должны приходить развлекаться или всё же думать?
Однозначно здесь не ответишь. Скорее, кому и что нужно в определённый момент. С одной стороны, жизнь тяжёлая, и иногда хочется отдохнуть от работы, от повседневных дел, и просто порадоваться. С другой стороны, грузить в театре – это нормально, это хорошо, это правильно, нужно, чтобы люди задумывались. Сейчас вы хотите сосиску с горчицей, а я пирожное, а потом наоборот, человек так устроен. И, конечно, в театральной среде хорошо работает сарафанное радио. Люди слышат рекомендации знакомых и настраиваются, когда идут на спектакль.
Если бы было можно всё вернуть назад, вы бы связали свою жизнь с творчеством или выбрали другую профессию?
Я благодарен судьбе, что именно по такому пути я пошёл. Конечно, у меня была мечта работать в Большом театре, сыграть «Поэму экстаза» Скрябина, это сложно очень для трубачей и очень почётно. Но жизнь свела меня с народной музыкой и театром, как есть, и слава богу. Я рад, что судьба мне подарила таких друзей как Валентин Жигалин, Владимир Яворский, Виталий Галицкий – настоящих «Русичей». Я не готов сейчас подводить какие-то итоги. Я занимаюсь любимым делом, мне есть, куда расти, мне это нравится.
