В мае 2022 года в Петербурге прошел форум-фестиваль социального театра «Особый взгляд». И у редакции Театр To Go получилось на него аж два своих взгляда, по-разному особых: Мария Крашенинникова-Хайт приезжала на фестиваль учиться как театральный деятель, а Алёна Мороз приходила смотреть спектакли как участник экспертного совета. Текстов тоже вышло два: в первом Маша и Алёна рассказывают о впечатлениях от фестиваля, а во втором на его материале рассуждают о социальном театре.
Я Маша, учусь социальному театру уже два года, а занимаюсь им даже больше. Я очень люблю фестивали, потому что они всегда демонстрируют определенный срез театральной практики сегодняшнего дня. «Особый взгляд» этого года показал мне, что в поле социального театра существуют очень разные взгляды на то, каким он может быть, и при этом между специалистами возможен диалог. Благодаря фестивалю я почувствовала себя частью сообщества.
Я Алёна, много лет смотрю много разного театра, но в социальном не очень разбираюсь. В рецензиях обычно не пишут о себе, и я не привыкла, но, как я узнала на фестивале, горизонтальность начинается с честного проявления своей индивидуальности. Поэтому буду говорить о себе и своих впечатлениях, не боясь показаться некомпетентной.
Чтобы рассказать об «Особом взгляде» с разных сторон, мы задали себе и друг другу вопросы — о самых ярких и самых спорных моментах, о том, как мы увидели героя и адресата программы фестиваля.
Ожидания и реальность
Маша: Я предполагала, что фестиваль окажется точкой сборки «тусовки»: людей из разных городов, которые занимаются социальным театром, и петербуржцев, которые в принципе следят за театральной повесткой. Так оно и вышло, ведь подобные фестивали отчасти создаются, чтобы помогать встречаться людям из более-менее одной сферы. Приятно было, что коллеги увидели спектакли друг друга, смогли сравнить темы и художественный язык. Через театральную и междисциплинарную программу как будто проросла образовательная: когда видишь способы работы других, слышишь, какими вопросами они задаются, и делишься своими сомнениями и страхами, в черепную коробку волей-неволей запускается еж размышлений.
Однако я не думала, что фестиваль окажется настолько разноплановым с художественной точки зрения. Такого разброса — от лаконичных «Наизнанку» театральной студии «Неравнодушные» и «Формулы камертона» проекта «ВОСприятие» до взрывных сценически «Финиста Ясного Сокола» «Дочерей Сосо» и «Жаль, что тебя здесь нет» фонда «Альма Матер» — я не ожидала и была приятно удивлена. В моем представлении социальный театр обычно минималистичен в средствах, но тут оказалось, что можно разгуляться — и это выглядит органично.
Алёна: Я в принципе стараюсь ничего не ожидать, особенно от искусства, но эта разноплановость и меня порадовала. Если бы мне нужно было сказать о программе «Особого взгляда» в двух словах, я бы выбрала такие: «самонапряженная конструкция». Это когда стальные пруты, хитроумно связанные нитками, парят в воздухе, не касаясь друг друга и почти не имея точек опоры.
«Особый взгляд» для меня вышел похожим, почти магически цельным соединением противоположностей. Начиная с первого дня, который показал два диаметрально разных подхода к материалу: в «Интернате» театра «Наивно? Очень» — трезвая документальность, взаимозаменяемые актеры-инструменты и текст с листов, в «Жаль, что тебя здесь нет» — фантазия без законов и границ, образы, выращенные из личностей особых актеров, и песни с танцами.
Дальше было интереснее. Одни проекты помогали человеку с особенностями развития выразить себя нормативными средствами (как «Формула камертона»). Другие отстраивались от органики человека, для которого нормально, комфортно, понятно иное (как «Возможность тождества» театра «Круг II»). Одни использовали «особость» как художественный образ (как «Господа Головлевы» театра «Недослов»), другие вписывали ее в повседневный контекст (как «Плюс минус спектакль» фонда «Солнце внутри»). Третьи не делали на ней акцента: мне кажется, если бы «Пакетик, который хотел быть нужным» фонда «Альма Матер» показывали нормотипичные актеры, он бы не потерял в философском смысле. Хотя, безусловно, лишился бы львиной доли очарования.
Они говорили о разном: в программе были спектакли о стариках и подростках, о неслышащих и не видящих. И о тех, кто не имеет проблем со зрением и слухом, но не слышит собственных слов и не видит выхода из дурного хоровода причин и следствий — это про «Финиста Ясного Сокола», сказку-не ложь с намеком добрым молодцам и красным девицам о том, что человек, назначенный вещью, обречен в отчаянии последней надежды искать защиты, а находить лишь нового хозяина.
Они по-разному взаимодействовали со мной как зрителем: после перформанса «Каждый в городе» группы Cosmoopera Performing Arts со зрячеслышащими и слепоглухими актерами и актрисами мне хотелось обнять весь мир, после «Укола для изъятия» Вали Луценко, Карины Лукьяновой и Антона Стешенко, посвященного проблеме домашнего насилия — орать и бить кулаками в стены.
Это вообще то, за что я люблю фестивали искусств, особенно если им так везет с кураторами: событиями-антиподами они очерчивают поле, в котором интересно думать и чувствовать. В случае с «Особым взглядом» это поле оказалось объемным, самодостаточным, лишенным иерархий и наполненным энергией людей, которые находятся в постоянном живом контакте. Получился образ мира, где не существует однозначной правоты и виноватости, где непохожесть рождает целостность, и где я как личность, наделенная разумом и волей, постоянно ищу некое равновесие.
Что больше всего запомнилось
Алёна: Когда на «Жаль, что тебя здесь нет» глубоко симпатичный мне Антон Флеров пел «Душа болит, а сердце плачет», моя душа болела, а сердце плакало, потому что у меня очень чувствительный слух, и если вдруг кому-то понадобится запытать меня до потери сознания, он может просто рядом со мной долго не попадать в ноты. А Антон не попадал, но допел свою любимую песню до конца — со всеми куплетами и припевами.
И к концу я поняла, что со мной случился он — опыт выслушивания человека, принятия его личности и формы выражения, которая ему органична. Эта форма может быть не слишком приятна мне, но чтобы быть равноправным участником диалога, я должна уметь слушать до конца и уважать то, что я услышала, потому что это важно для другого человека. Много ценного со мной случилось на фестивале, но этот момент стал главным.
Маша: А для меня главный момент фестиваля оказался вынесен за его пределы. Я смотрела «Финиста Ясного Сокола» всю дорогу с равнодушным (как мне казалось) замиранием: это страшный и красивый спектакль, в котором как будто нет места для со-проживания, а страх завернут в поразительные костюмы и в безликую форму протокола допроса. А потом, через несколько дней, обнаружила, как пою про себя: «Аты-баты, шли солдаты, аты-баты, на базар…» — и застываю практически на одной ноге. Такой отложенный эффект самостоятельного проживания чего-то очень страшного, проросшего в тебя через художественный образ — пожалуй, одна из особенностей, которые делают театр социальным: «развидеть» это ты уже не сможешь, оно будет догонять и догонять.
Что больше всего понравилось
Алёна: Продолжу про «Финиста». Кто-то очень здорово отметил во время дискуссии на лекции Бориса Павловича, что важная миссия социального театра — показывать угнетателям, что они угнетатели, а угнетенным — что они угнетенные. Мне кажется, этот спектакль красиво, просто и без готовых ответов рисует неочевидную, но правдивую схему угнетения: замкнутый круг, в который каждый из нас может оказаться вовлечен. Это дает возможность кому-то со стороны услышать собственные слова и осознать свою неправоту, а кому-то — задуматься о том, что происходящее с ним или его ближним — ненормально и несправедливо. И во время спектакля, и потом — когда этот образ будет догонять, накладываясь на реальность.
Вторая моя любовь — «Пакетик, который хотел быть нужным». Из простенького формата и плоскостной экологической повестки он вырастил большую философию — и очень ясно и душевно рассказал про поиск своего места в мире, предназначение, мечты и дружбу.
Но главное не это, а то пространство единения очень разных во всех смыслах душ, которое ему удалось создать. Мне было неважно, чем я отличаюсь от исполнителей: наличием-отсутствием какого-то диагноза, или тем, что они перформеры, а я зритель, или тем, например, что я не люблю репчатый лук, а они любят. Наоборот, я с какой-то детской теплотой чувствовала, что мы похожи — вот с Антоном-оберткой-от-«Аленки», например, именами и тем, что родились радостными.
Маша: Конечно, «Пакетик»! Это уже как будто спектакль из будущего, где переизобрели театр: в нем все настолько очистилось, что можно сочетать настоящесть и выдуманность, наивность и глубину — и получать то, что смогут посмотреть все, без оговорок.
И еще «Плюс минус спектакль»: я видела его год назад, тоже на «Особом взгляде», пересмотрела сейчас — и поняла, что меня очень быстро подкупает искренность, с которой девушки на сцене — непрофессиональные актрисы с физической инвалидностью — рассказывают свои истории. А еще больше впечатляет то, что они рассказывают не всё, и в этом отчетливо видны живые люди, а не сконструированные образы: даже делая откровенное художественное высказывание, никто не должен выворачивать себя целиком.
С чем не получилось согласиться
Алёна: Было что-то, что меня не зацепило — ультимативно режиссерские спектакли, которые не давали человеку на сцене проявиться комфортно, по-своему. Но это тоже взгляд, о котором интересно думать. И интересный противовес для вещей, выращенных из актерской органики, которые я восприняла эмоционально. Думаю, что любая точка зрения будет неполноценна, если она будет одна.
Маша: Вот и у нас она не одна. Моя оптика настроена специфически, и есть то, что я не могу принять: когда человек не понимает, что он делает и зачем, а просто повторяет на сцене то, что имеет к нему отдаленное отношение. Особенно хорошо это видно по людям с ментальной инвалидностью. Никакой, даже самый добрый посыл не стоит того, чтобы эксплуатировать человека или приписывать ему средства самовыражения, ему не свойственные. К сожалению, на фестивале такие спектакли тоже были, и они заставили меня еще раз об этом задуматься.
Герой фестивальной программы
Маша: Мне кажется, герой программы — это человек, который может оказаться в подчеркнуто отличном от других положении из-за «не того» поворота судьбы, тела, мышления… Может — но не оказывается, точнее, во всей своей инаковости не оказывается отвергнутым. Наоборот: вокруг него создается среда, которая принимает его с его историей или манерой существовать.
Не хочется говорить, что «каждый человек особый», хотя нынешний фестиваль показывает именно это: особое тело, особые договоренности, особые способы существования на сцене и вовлечения зрителей, особые истории. Все это отчасти непохоже на то, что было бы привычно большинству — хотя что это такое? — но выстраивает образ человека, точнее, людей, которые, несмотря на свою разность, могут объединиться вокруг способа видеть мир.
Алёна: А мне вот хочется сказать, что каждый человек — особый! Особый человек — это тот, кто не видит, не слышит, отстает в развитии от сверстников, передвигается на коляске. Кто пережил травму, кто не чувствует опоры в своей системе ценностей, кто не знает, что такое любовь и поддержка, кому страшно. Кто пишет злобные комментарии — о невестах ли боевиков, об инвалидах или о чем угодно — потому что сам несчастлив.
Это нянечка, которой нужны 48 часов в сутках и богатырская сила, чтобы заполнить тысячу журналов, убрать во всех палатах — и успеть присмотреть за пациентами ПНИ, и врач, который вынужден подходить к пациентам формально потому, что их у него в несколько раз больше, чем нужно для индивидуального подхода. Это я — в 13 и 30 лет, перед школой и после окончания университета, когда я горюю или влюблена — по-разному особая.
Вот то, во что я верю, и в чем в очередной раз убедилась на фестивале: нет людей, которые более других достойны любви, внимания, понимания, учета их индивидуальных особенностей. Борис Павлович замечательно сказал об этом в своей лекции: горизонтальность начинается с честного выражения себя. Равенство — это иллюзия, инклюзия — это союз индивидуальностей, каждая из которых важна.
А социальный и инклюзивный театр — и «Особый взгляд», который их представляет — создают территорию, на которой люди могут почувствовать свою особость и встретиться друг с другом. Не со своей проекцией в художественном произведении. А с реальностью, воплощенной в другом человеке.
Для кого этот фестиваль
Алёна: Я думаю, в мире после 24 февраля нам особенно нужен именно такой театр. Как раз сейчас, когда нам часто страшно, больно, одиноко, когда привычные категории отказывают нам, а одни и те же слова могут означать противоположные вещи — для нас жизненно необходимо учиться видеть других людей и общаться с ними без предубеждений, не по шаблону, по-новому находя общий язык и изобретая правила игры в каждом случае, нащупывая точки соприкосновения и равновесия.
Но для того, чтобы привести на «Особый взгляд» всех своих друзей, мне не хватило дискуссионной программы. То есть обсуждений спектаклей, на которых люди не из тусовки, далекие от темы инклюзивности, могли бы обменяться впечатлениями, сверить свои представления. В общем, вступить в диалог, который мог бы в чем-то изменить их видение мира, дать себе труд пойти дальше простого впечатления.
Потому что, как мне кажется, большинство зрителей уходит со спектаклей о людях с инвалидностью или угнетенных женщинах с мыслью «Слава богу, что у меня все хорошо». И это прекрасная мысль, одна из ипостасей аристотелевского катарсиса, но мне все же кажется, что социальный театр — это нечто гораздо большее, с большим потенциалом преображения жизни.
Маша: молча плюсует и улыбается.
А здесь мы продолжаем разговор о том, что такое социальный театр, зачем его смотреть и писать о нем.
