Касаться — значит притрагиваться. Касаться — значит иметь отношение. Здесь не придется выбирать один из смыслов, ведь новый спектакль Сатирикона сразу и о том, и о другом.
Представьте: элитная частная школа, лучший в параллели предэкзаменационный класс. Классная руководительница, учительница русского языка, пропагандирует свободу и по-настоящему учит мыслить. К ней попадают либо дети очень обеспеченных родителей, либо те, кто сумел выиграть стипендию на учебу. В классе семь человек, все роли уже распределены. Есть стильная заводила Лиза, правильная отличница Гузель, умная и жесткая Рита, постоянно ерничающий Семен, задира Паша, занудный Валентин и вдумчивый Карим. Идеальная экосистема с эффектом теплицы, в которой прививается уважение и критическое мышление.
Что будет, если в такой класс попадут ребята с нерелевантным опытом, сменившие до этого шесть школ? Приживутся, станут изгоями или изменят всех под себя? Этого сюжета уже достаточно, чтобы действие касалось каждого, кто смотрит спектакль, но Дана Сидерос, автор пьесы, делает предлагаемые обстоятельства еще интереснее.
Два новичка в классе — братья. Младший, Костя, не разговаривает вслух. Со старшим, Мишей, они общаются, используя особую систему прикосновений. Взял за запястье — значит, страшно. Потер ухо — выразил сочувствие. Тронул щеку — разозлился (а если гнев сильный, то можно погладить себя по щеке и немного успокоиться). Притронулся к плечу — ничего специально не хочет сказать, просто демонстрирует: «Я здесь». Язык, в котором нужно распознавать свои эмоции и передавать их другому. Точная и простая система, которая задействует табуированную в нашей культуре тактильность. На начало спектакля ее понимают только двое братьев и зрители, развернувшие программку. А остальные герои — и ученики, и взрослые — настороженно относятся к «странным» мальчикам. Когда в школе начинают происходить таинственные возгорания, новички оказываются первыми подозреваемыми — просто потому, что они не такие, как все.
Непонимание приводит к страху. Одни боятся темноты, потому что не знают, что в ней. Другие боятся непохожих людей, потому что они кажутся небезопасными. Мгновенная реакция на страх, заложенная в древнейшем отделе коры головного мозга, неизменна: застыть, побежать или атаковать. Важно, что человек будет делать с этой реакцией дальше. В закрытой системе, какой является даже лучшая школа, из нее может вырасти травля — либо прямая, агрессивная, либо косвенная, игнорирующая.
Спектакль Константина Райкина — модель того, как это может произойти и разрешиться. Но благодаря заданным обстоятельствам картина получается очень светлой: новички не отвечают на провокации, любопытство побуждает их одноклассницу научиться тайному языку и подружиться с братьями, вовремя вмешавшаяся учительница авторитетом и уважением склоняет класс принять мальчиков и отстаивает их перед директором. Хэппи-энд вызывает вопрос: может ли так случиться на самом деле?
Хочется поверить, что может, потому что в спектакле много психологической правды. Героев с такими характерами вы наверняка встречали раньше среди одноклассников, однокурсников и коллег по работе. Актерский курс Константина Аркадьевича очень точно перевоплощается в школьный класс, но знакомыми кажутся не только дети: можно узнать и истеричного директора, и простецкого строгого охранника, и импульсивную, яркую учительницу, которую все любят, и ее уставшую коллегу. Для полной достоверности не хватает только родителей и их чатов, гудящих от сообщений.
Перед спектаклем Константин Райкин сказал, что пьеса открывает новый уровень правды о школе. Действительно, на сцене всё максимально реалистично: выбранный язык (иногда с ненормативной лексикой), кружки-тамблеры и планшеты, которые ученики достают из рюкзаков, декорации — парты, учительский и директорский стол, маркерная доска, белые стены, яркие лампочки и спокойный голос сработавшей пожарной сигнализации. Всё показывает, что перед нами современная школа, в которой подобный сюжет вполне способен произойти. Однако самое веское доказательство достоверности — внимание, с которым подростки в зале смотрят на сцену, и искренность, с которой они смеются.
По ходу действия становится понятно, что главных героев в спектакле нет. Каждый ученик в классе «не такой, как все»: одна младше всех на два года, у другого нет мамы, третья учится по стипендии, четвертый не мечтал об этой школе, а перешел сюда по настоянию отца, у пятой, самой богатой, разводятся родители… Любой из этих ребят отличается от других. Каждый из них заслуживает того, чтобы быть принятым.
Психологи говорят, что травля возникает в сообществах с иерархичной, тоталитарной системой отношений. Обычная школа попадает сюда наряду с армией или тюрьмой, но показанный на сцене класс не вписывается в предложенные рамки. У ребят отношение к новичкам — это, скорее, реакция системы на появление новых элементов: сперва отторжение, затем исследование и, наконец, принятие и трансформация. Практически идеальный случай, тем не менее, служит триггером для размышлений: почему даже в равноправной просвещенной системе способна зародиться травля и как можно с ней справиться?
Обычно на вопросы такого рода приходится отвечать самостоятельно. Это бывает непросто, особенно если искусство срезонировало с заряженной темой и вызвало яркие эмоциональные переживания. Лучший способ преобразить и расширить полученный на спектакле опыт — поговорить о нем. После двадцатого показа «Всем кого касается» 27 ноября 2019 состоялось именно такое обсуждение. Оно могло бы стать регулярной практикой Сатирикона, в репертуаре которого есть несколько острых социально-психологических спектаклей.
Зрители, актеры, режиссер и приглашенные эксперты вместе размышляли, кто и почему важен в ситуации травли, каким должен быть хороший педагог и почему школа — это модель мира.
О подростках, травле и принятии различий на обсуждении говорили:
- Константин Райкин — актер, режиссер, художественный руководитель театра Сатирикон
- Никита Карпов — психолог, работающий с подростками
- Анна Макарчук — директор Центра толерантности, в котором проводится профилактическая антибуллинговая программа «Каждый важен»
- Лилия Кукушкина — лидер российского отделения Национального фонда очаговой алопеции, человек, столкнувшийся с травлей по причине внешних отличий, преодолевший ее и помогающий людям с алопецией принять себя
Во время разговора, по времени равного продолжительности спектакля, вспомнилось много личных историй. Несколько зрителей рассказали, что живо помнят школьную травлю, происходившую несколько десятилетий назад, и до сих пор носят с собой этот опыт. Дефектолог сказала, что у отклонений в поведении могут быть биологические причины, о которых важно знать. Педагоги поделились, насколько проблема различий и страха быть непринятыми актуальна для их учеников. Психологи обратили внимание на переживания родителей и учителей — взрослых, которые уже сталкивались с травлей в жизни и отчаянно боятся о ней думать и говорить. Эксперты рассказали об особенностях подросткового возраста и о том, как важны свидетели — единственные люди внутри группы, которые могут остановить травлю. Молодая девушка, будущий учитель, подняла важнейший вопрос о границах свободы, и режиссер спектакля придал ему государственный и планетарный масштаб с точки зрения истории и культуры. Под конец обсуждения еще одна девушка поделилась тяжелой личной историей о потере близких и о том, как горюющий человек остается невидимым, нежеланным для других. В ответ на это больше ста человек в зале молча захлопали себя по груди — в знак поддержки и с радостью от того, что девушка нашла в себе силы рассказать об этом.
