Ольга Лапшина – актриса редкого трагикомического таланта, которая может сыграть кого угодно – от пушкинской Попадьи до матери Александра Блока. Но ни она сама, ни зрители не могли даже в самых смелых фантазиях представить, что однажды актриса выйдет на сцену в образе… Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева. О премьерном спектакле, любимых ролях в кино и театре, о своем знаменитом «киноогороде» и таланте, передающемся по наследству, Ольга рассказала в нашей беседе, которая раскрыла в актрисе еще одну черту – дар прекрасного рассказчика.
Ольга, обычно актеры не любят принимать поздравления, пока не состоялась официальная премьера. Можно Вас поздравить с новым спектаклем?
Конечно поздравляйте, я очень люблю получать поздравления, и считаю, что для нас, внутренне, все уже состоялось. Пусть официальной премьеры и не было, но спектакль родился и это было удивительное чудо рождения, я давно не получала такого удовольствия на самом выпуске. У нас потрясающая команда! Мы любим друг друга, мы любим то, что у нас получилось. 19 декабря мы простроили спектакль до конца. А это день святителя Николая Чудотворца. В этот день я как ребенок жду чудес и подарков. И то, что на Николу был день рождения Леонида Ильича Брежнева, и то, что в этот день мы дошли до конца – это для меня большая радость. 28 декабря, когда мы впервые сыграли спектакль для зрителя, был настоящий праздник.
Как получилось, что Вы играете Брежнева?
Не чаяла, не гадала. Никогда не думала, что я Брежнев (смеется). Кто бы мог такое себе представить? Когда Саша (Саша Денисова – драматург и режиссер, прим.ред) предложила эту роль, я отнекивалась. Говорила: «Саша, ты хорошо подумала?». А она сказала, что кроме меня никто это не сыграет, и все-таки уговорила.
А потом начались мучения, потому что репетиционный процесс подзатянулся, он начался еще до пандемии и одновременно готовился еще один спектакль – «Оля+Сережа» Евгении Громовой, премьера которого не состоялась в связи с ситуацией, но мы очень надеемся в ближайшее время его выпустить. А тут «Бэтмен против Брежнева», и в нем постоянно что-то менялось, начинали мы одной компанией, закончили другой, материал постоянно менялся. К тому же я никак не могла поверить в то, что я Брежнев. И в какой-то момент уже просто затребовала грим, парик, брови, чтобы как-то войти уже в этот образ. У меня, кажется, уже и гендерный статус изменился (смеется). Я же очень люблю наряжаться, и одежда у меня красивая, платья, юбки.. А тут я заметила, что все время хожу в штанах, кроссовках. Ближе к выпуску я сделала мужской маникюр, стерла свой розовенький шеллак. Думаю, наверняка за Брежневым следили, ухаживали, был у него и маникюр и педикюр. Так что хожу я с мужским маникюром и в мужской одежде. Голос, замечаю, иногда сам меняется. Брежнев же был курильщик и у него были проблемы с зубными коронками, ничего у него не приживалось и от этого деформировалась речь. Он от этого страшно страдал. И вот в спектакле я закладываю под верхнюю губу ватный диск, чтобы как-то соответствовать, и это дело обживаю.
Кроме внешнего образа, Вам пришлось тщательно проработать образ внутренний. Как это происходило?
Все мое детство, моя молодость прошли при Леониде Ильиче, ничего другого я себе вообразить не могла. Хорошо помню день его смерти, я работала тогда в библиотеке, и мы ходили притихшие, ошарашенные какие-то. Это была первая в моей жизни подобная ситуация, всеобщий траур, по телевидению только балет. Было очень тревожно, что будет дальше? Все плакали, потому что очень боялись атомной войны. В сознании людей Брежнев был неким гарантом безопасности, и когда его не стало, люди почувствовали себя незащищенными. И эти воспоминания стали очень важны для роли. Конечно, роль строилась не только на воспоминаниях, я много о нем прочитала и посмотрела, даже его дневники, и в процессе работы он стал мне роднее и дороже.
Что сказали Ваши родные, когда узнали о предстоящей роли?
У нас семья талантливых, творческих, но довольно критичных людей, мы особенно друг друга не нахваливаем. Пройти кастинг в собственной семье – это еще надо умудриться (смеется). Муж вообще не торопится на этот спектакль. Правда в facebook написал, что спит с Брежневым, а в другой комнате посапывает Крупская (дочь актрисы – Мария Лапшина – играет Крупскую в спектакле «Черная книга Эстер», прим.ред). Дети сказали: «Да, интересно, но как ты это сделаешь?». А когда посмотрели спектакль – плакали, дочь сказала, что это теперь ее любимый спектакль. То, что я их убедила – дорогого стоит.
Как Вы думаете, как зритель воспримет спектакль?
Я думаю, что у тех, кто смотрит наш спектакль есть подключение к тому времени, некая ностальгия. По молодости, по детству, переоценка того хорошего, что было. Сейчас я слушаю выступления Брежнева, тогда эти формулировки были для нас нормой, а сейчас это кажется чудовищным, за это неудобно, что это переводилось на многие языки и слушали это в разных странах. Конечно, нельзя отметать, что он был политиком и ему приходилось как-то маневрировать во всем этом. На каждом правителе есть грехи. Хрущеву всегда будут вспоминать борьбу с религией, Брежневу – Афганистан, Горбачеву – Чернобыль. Каждому досталось. В каком-то смысле спектакль будет образовательным, все-таки это срез эпохи: и исторический, и кино-срез и музыкальный.
Как прошел первый показ?
На первом показе были и актеры и просто зрители, кого-то я, конечно, узнавала. Костя Богомолов был. Мои дети сидели в зале, они слышали, кто громче всех смеялся (улыбается). В спектакле есть сцена в зрительном зале, я обращаюсь к публике. И даже несмотря на маски, я вижу, что люди смеются до слез. Мы были абсолютно счастливы чувствовать, как зал реагирует: где-то зрителям смешно, где-то наступает мертвая тишина и они замирают, где-то плачут. Мы это слышим, мы это чувствуем.
Есть ли для Вас существенная разница: полный зал или 25%?
У меня спектакли в нескольких театрах, и, например в Театр.doc, на спектакле сейчас 10-12 человек, их можно во время спектакля пересчитать и разглядеть. Или в Центре им.Мейерхольда – тоже 15 человек. Конечно, мы балованные, мы привыкли что у нас, допустим, в Театре Наций зрители с балкона гроздьями свисают. Но все равно, даже если их 15, они так же смеются, так же реагируют, так же аплодируют. Конечно, мы долго возмущались и не понимали почему именно театр так наказан, но смирились, а что делать? Пострадали те, кто делает праздник для людей, кто отвечает за культурную составляющую, за духовное здоровье, в этом нет никакой логики. Мы всегда на спектаклях аплодируем залу, зрителям, которые пришли.
Ольга, Вы долгое время работали в театре Станиславского и Центре Драматургии и Режиссуры. Сейчас Вы в свободном полете. Как Вам комфортнее, иметь постоянную «прописку» или нет?
Мне очень хорошо в свободном полете. Ни за какие коврижки не пойду сейчас ни в какую труппу. Нет такой труппы, в которую я бы хотела влиться. Я обожаю все свои спектакли и театры, в которых работаю. Очень люблю атмосферу в Театре Наций, но там изначально сборная труппа. Есть актеры, которые переходят из проекта в проект, потому что Женя Миронов любит работать со своими, ему так комфортно. Сейчас он меня позвал в постановку Кости Богомолова «На всякого мудреца довольно простоты». Я страшно рада, потому что Костя Богомолов – мое открытие этого года. Я увидела его и как кинорежиссера, и как театрального режиссера и как актера. Посмотрела сериал «Псих» и счастлива, что это увидела, потому что для меня это мастер-класс актерского мастерства, какой он разный, какую палитру он там являет. Я большая его поклонница и как человека, и как профессионала.
С кем из театральных режиссеров Вы любите работать?
Я всегда считала себя актрисой Владимира Мирзоева, у меня было несколько спектаклей с ним. С Мишей Угаровым было очень хорошо, потому что он умел собирать команду своих людей. Роберт Уилсон – моя любовь (спектакль «Сказки Пушкина» в Театре Наций, прим.ред). Мы все не могли на него надышаться, он человек с огромным сердцем. Это было ежедневное волшебство.
С Володей Агеевым у меня было ощущение, что я во многих спектаклях его присутствую, хотя сыграла всего в двух: «Пленные духи» и «Сны Евгении». Он был совершенно удивительным, потрясающим человеком и режиссером, настоящим другом, его очень сейчас не хватает. А спектакль «Пленные духи» мы играем до сих пор, 9 января ему исполнилось 18 лет. Мы очень дорожим этим спектаклем, мы любим друг друга, и за эти годы стали настоящей семьей.
Есть ли для Вас разница между режиссером-мужчиной и режиссером-женщиной? (Ольга задумывается).
Есть разница! В мужчин-режиссеров влюбляюсь (смеется). Помню, как влюбилась в Могучего, в его смех в зале. Когда случались какие-то непредвиденные ситуации или накладки, другой режиссер просто бы завопил и устроил разнос, а он сидит хохочет. Очень открытый человек, с потрясающим чувством юмора, плохой человек не может так хохотать.
С театральным режиссером и кинорежиссером отношения складываются по-разному?
Конечно. В театре ты достаточно большой отрезок времени проживаешь с режиссером, с утра до ночи, без выходных, говоришь его словами и смотришь его глазами, подпадаешь под его магию. И потом, театр – это секта (смеется), так часто бывает. Когда с Андреем Жолдаком мы выпускали «Федра. Золотой колос», я была настолько внутри этого процесса, настолько Жолдак заполонил собою все, что муж потом сказал, что уже был готов от меня уйти. Но я этого даже не заметила (смеется).
То есть Вы увлекаетесь?
Очень! Наверное, я гипнабельный человек. Если есть кто-то сильный внутренне, он меня увлекает за собой. И потом, когда ты находишься внутри спектакля, это совсем другие ощущения. Иной раз смотришь и думаешь, почему актеры, например, бегают по сцене голыми, как их можно заставить? Но это как раз и есть влияние режиссера, люди настолько ему верят, что делают все, что он хочет.
То есть актеры видят спектакль по-другому?
Да, они замотивированы по-другому, они решают какие-то космические задачи.
А зрители сидят, и у них глаза на лоб лезут.
Да, так и есть (смеется).
Как зритель, Вы успеваете смотреть спектакли?
Успеваю. Иногда в жюри фестивалей смотрю много спектаклей. Однажды я была в жюри «Золотой маски» и посмотрела все номинированные спектакли. Но потом долго не ходила в театр, отдыхала. Я очень люблю смотреть спектакли, обожаю международные фестивали, когда есть шанс увидеть постановки из других стран.
Как Вы выбираете на что пойти?
Очень прислушиваюсь к рекомендациям. А то так пойдешь, сидишь и думаешь «лучше бы я с семьей это время провела». Но благодаря пандемии мы так хорошо и дружно «набылись» вместе, наобщались, что теперь я могу позволить себе куда-то выходить.
У Вас творческая семья: Вы и Маша – актрисы, сын Степан – сценарист, муж Сергей – музыкант. Как Вы думаете, все же творческая составляющая личности передается по наследству?
В нашем случае – конечно. Моя мама умерла очень рано, мне было 12 лет, но успела очень много в меня вложить. Она была невероятно талантлива: пела, рисовала, писала стихи, очень смешно разыгрывала сценки. Кроме того, мама была потрясающей портнихой, шила невероятные наряды не только для нас с сестрой, но и для всей родни и друзей. Мама была сердечница, ходить каждый день «в присутствие» возможности не было, поэтому зарабатывал папа, а мама занималась детьми. Она сочиняла мне сказки «Про Олю», у нее точно был актерский талант. Но она никогда об этом не думала.
Родители были люди другой формации, когда я поступала, папа мне сказал: «Оля, ну у нас же не актерская семья, актеры же другие люди, элита». Хотя папа знал блестяще и театр, и кинематограф. Дед мой играл на гармошке и пел. А я с самого детства устраивала вокруг себя шоу, мне нужно было всеобщее внимание: могла в лужу упасть, могла устроить истерику в магазине, чем больше людей обращают внимание, чем больше меня стыдят, тем мне радостнее. Народ же раньше сразу на такое откликался, собиралась толпа, для меня это было счастье.
Ваша дочь Маша была в детстве такой же?
С Машей все было по-другому. Она уже с 3.5 лет репетировала, а в 4 у нее был дебют в спектакле «Облом off» Михаила Угарова в Центре Драматургии и Режиссуры. Я переживала, как трехлетний ребенок себя поведет, возможно же всякое: не выйдет на сцену, испугается или еще что-то. Но она оказалась такой взрослой, ответственной, знала текст всех персонажей. Аня Невская у нас пела «Casta diva», Маша тоже пела (она уже тогда начала ходить в фольклорную студию).
Вы как-то формировали взгляды детей на театральное искусство?
В театр я старалась детей водить на хорошие постановки. Иногда, правда случались казусы. Если мы ехали с «Облом off» на какой-нибудь фестиваль, мне хотелось посмотреть и другие спектакли, ну и дети, конечно, со мной. Однажды пришли мы на спектакль, опоздали, долго пробирались на места, наконец сели, а на сцене такое… И Степа на весь зал: «Мама! Это же порнография!».
Степан в детстве выходил на сцену, но в итоге выбрал профессию сценариста.
Степа великолепно играл и в «Облом off», и в спектакле Театр.doc «Спасательные работы на берегу воображаемого моря». Он зарабатывал деньги, которые тратил на уроки французского. Но актером стать не захотел, ребенком он говорил, что актер – его профессия детства.
Маша тоже выбирала между музыкой и актерской профессией. Но решила в пользу театрального института, когда попала на репетицию Роберта Уилсона. А еще увидела спектакль Мастерской Брусникина «Это тоже я», и поняла, что можно одновременно быть актером и петь. Я тогда не знала Диму Брусникина, это было мое открытие, когда Маша начала учиться. Я очень благодарна судьбе, что его узнала. Он был совершенно потрясающий, он был им и педагог, и отец родной. Великий человек, необыкновенный. Бывает, что волшебники к нам спускаются, и Дмитрий Брусникин – один из них.
Сейчас Вы с дочерью вместе играете в спектакле «Летели качели» в театре «Практика». А совместные киноработы у вас есть?
Недавно мы вместе снялись в короткометражном фильме молодого режиссера Орхана Абулова, ученика Елены Бутенко-Райкиной, «Ты здесь». Есть такой театральный художник Алла Коженкова, это история из ее жизни. Очень трогательный черно-белый фильм о семнадцатилетней девочке, которую за успехи в художественной школе наградили походом по Военно-Грузинской дороге. В этом походе происходит история, которая на всю жизнь сохранилась в ее сердце. Очень целомудренная, чистая история, и очень мощная. Маша сыграла очень хорошо, а я играю постаревшую Машу. Я очень надеюсь, что режиссеры обратят внимание на нашу с Машей похожесть, и будут это использовать в своих работах.
Как Вы выбираете для себя киноработу?
Читаю сценарий. Иногда по диагонали, иногда выборочно роль, которую предлагают, а иногда Степу прошу прочитать. Очень часто отказываюсь, даже в такой непростой ситуации как сейчас. Например, мне предлагали роль в сериале, от которой я отказалась. Сериал уже вышел, и он мне очень понравился. Но я ни минуты не жалею, что я в нем не снялась. Деньги не все решают и даже хорошее партнерство не все решает, главное – чтобы ты отвечал за то, что делаешь, иногда лучше не делать. От очень многих ролей я отказываюсь, когда не вижу ничего для себя волнующего. Всегда отказываюсь от какой-то чернухи, когда нет просвета. Все, что я делаю, должно служить в укрепление человека, даже если это черная комедия, все равно она должна вырулить в позитив, радость, надежду на лучшее. Я недавно снялась в фильме Кирилла Соколова «Оторви и выбрось» (выйдет весной). Это тоже черная комедия, я сыграла надзирательницу в колонии. У нас была чудесная команда: Аня Михалкова, Саша Яценко, Данил Стеклов, Виталий Хаев. Это такой фильм, про который можно сказать: и смех, и грех.
Многие известные актеры снимаются в короткометражных фильмах у студентов-режиссеров. Скажите, как новичку «заманить звезду»?
Так же, как в любой фильм или спектакль – хорошим, интересным сценарием. Несколько лет назад я снялась в фильме «Электрический стул». Режиссер этого фильма – Евгений Зверев – на тот момент еще учился на третьем курсе у Павла Лунгина. Он мне написал и прислал сценарий, который мне сразу понравился. Это была история на двоих, но со вторым актером Женя еще не определился. И я предложила ему уговорить Витю Сухорукова, с которым мы очень дружим и давно хотели поработать вместе. Вите тоже понравился сценарий, вот так и появился наш «Электрический стул». Снялись просто потому, что было интересно. Теперь мы с Витей обдумываем идею совместного спектакля.
Я знаю, что в поддержку новых работ Вы высаживаете на даче «киноогород». Что выросло в этом году?
В этом году была картошка «Конференция» (фильм Ивана Твердовского, прим.ред), а чуть позже посадили картошку «Ля Невада», это русско-аргентинский фильм и он уже на подходе. «Конференция» первая вышла, она и взошла первой. Кабачки выросли «Человек из Подольска» (фильм Семена Серзина, прим.ред). Впервые посадила помидоры, назвала «Норма». Диденко помимо спектакля (Маша там играет) снял три серии фильма. Я думала, он тоже будет называться «Норма», а он назвал его «Амрон». Но я для себя обосновала это так, что в нижегородской области помидор – она, помидора. Вот у меня помидора «Норма». Еще была у нас «Укроп-река», тоже Маша снималась у Юрия Мороза в «Угрюм-реке». «Оторви и выбрось» была редиска, она получилась такая, что точно соответствовала названию (смеется). Был еще базилик-реган «Ты здесь» и тыквы «Огниво» – это музыкальная сказка режиссера Анджея Петраса. А вот с луком приключилась история, купили уже выросший в питомнике, надо было просто сунуть в землю и поливать. А назвала я его «Другая семья», потому что прямо накануне отъезда снялась в фильме про карантинную жизнь. И мой персонаж в итоге в картину не вошел. Я подумала, вот надо было сажать лук по-человечески (смеется).
А почему огород не распространился на театр?
Не знаю, как-то так само пошло. Сажаю только полный метр. Мой киноогород начался с картошки «Левиафан» (фильм Андрея Звягинцева) и огурцов «Класс коррекции» (фильм Ивана Твердовского), так с тех пор и сажаю. Для фильма важно, чтобы он прошел по фестивалям, его надо взрастить, он должен принести плоды.
Наверное, в этом году, в связи с ситуацией, огороду досталось больше времени?
Конечно. Обычно мы вырывались на дачу от случая к случаю, а тут мы с мая по сентябрь пробыли в нашем маленьком раю. Там у нас сплошное волшебство. Муж там ходит с улыбкой до ушей, я его в Москве таким не вижу. А в этом году к нам пришла чудесная кошка, мы ее назвали Вертинская, за аристократические манеры. Она принесла троих котят, и мы их все лето кормили. Двоих отдали, а одного мы с дочкой очень хотели взять, но наши мужчины были против. И вот уже в сентябре мы с Машей поехали в деревню вдвоем и вернулись оттуда с котенком. Не могли его там оставить. И буквально дня не прошло, как наши мужчины смягчились. И теперь у нас есть личный антидепрессант, наша отрада, животинка чудесная.
Как проходят новогодние праздники в семье людей, чья профессия – дарить радость другим?
Очень люблю Новый год, как ребенок жду чудес. Я сына родила под католическое рождество и вот начиная с этого дня я жду волшебства. И оно действительно происходит. Это чудесное время. Уже несколько лет мы отмечаем Новый год в Суздале. У мужа 1 января день рождения. В Суздале какой-то волшебный мир, там ты ходишь пешком, церкви открыты, сани ездят, у нас там много друзей, все время происходят какие-то интересные события. Ощущение праздника там всегда есть. В этом году мы участвовали в рождественском фестивале, который организовали Андрей Попов (кинооператор и создатель арт-коммуны в селе Улово Суздальского района, прим.ред) и Евгения Казарновская (креативный директор, организатор арт-фестивалей, прим.ред). Мы очень любим колядовать, ходим, поем песни, сами радуемся и других радуем. Весь город настроен на чудо. Туда приезжают общаться, ходить, любоваться. Там другой воздух, там звезды есть на небе.
Какие надежды Вы возлагаете на 21-й год и что пожелаете своим зрителям?
Я очень надеюсь, что covid, который, как война, вошел в каждый дом, отступит и будет побежден. Это сейчас самое главное. Я надеюсь, что в этом году моя семья переселится в новый дом, который мы строим рядом с Москвой, и будет жить в нем в радости.
Своим зрителям желаю ценить то хорошее, что есть в жизни, беречь самых близких. Как в песне поется: «..меньше всего любви достается нашим самым любимым людям». А мне бы хотелось, чтобы самым любимым доставалось как можно больше нашей любви.
