К началу лета московский театр «Модерн» подготовил премьеру солнечного и теплого спектакля «МАсквичи» по пьесе Екатерины Брезгуновой. Новую работу режиссер-постановщик Юрий Грымов посвятил «нашим родителям» – вечно переживающим за нас, немного смешным и, с точки зрения продвинутых внуков, отставшим от века, но единственным на всем свете искренне любящим нас такими, какие мы есть.
В Нью Йорк, для того, чтобы стать «a part of it», прилетает московская семья Гринберг – Натан (Александр Борисов) и Маргарита (Валерия Королева). Их детей Асю (Марина Дианова) и Машу (Ольга Богомазова), а также внука Леву (Антон Дубровский) в былые времена занес туда «wind of change», и теперь семья решает воссоединиться.
Подобные истории не обладают драматичной и сложной интригой. Предназначенные для работы души, они предлагают внимательно и заинтересованно следить за героями, за развитием их конфликтов с собой и окружающей действительностью и побуждают, сопереживая, обнаруживать в потоке жизни персонажей знакомые метки своей собственной. Неслучайно, говоря о спектакле, Юрий Грымов вспоминает Георгия Данелию, в чьих добрых комедиях человеческие взаимоотношения и характеры чаще всего превалируют над напряжением действия: «Я большой поклонник творчества Георгия Данелии, очень ценю его комедии, потому что в них все про людей, потому что его героев я знаю. Я понимаю, кто эти люди, они мне интересны».
Сюжет «МАсквичей» образуется из тонких сплетений семейных отношений, выразительных линий характеров и узнаваемых микрофабул в каждой мизансцене. Сиюминутная актуальность происходящего не вызывает сомнений: она постоянно поддерживается приметными новостями, упоминаниями прошедшего ковида, портретами правящих президентов. В наше время переезд двух молодых пенсионеров из Москвы в Нью Йорк вообще-то представляется необъяснимо странным. Да, их фамилия Гринберг, пусть они и более напоминают своей милой нелепостью концентрат семейных дуэтов Будько-Ковалевых из «Сватов», чем ортодоксальную иудейскую пару. Представить себе, что сегодня немолодые люди, всю жизнь прожившие в столице, любящие ее, уже не имеющие шансов состояться на чужбине, вдруг бросят все и покинут свой обжитый, удобный, благополучный в плане заботы о пожилых людях город и переберутся не в самую дружелюбную и категорически непонятную страну – очень сложно. Не проще ли просто навещать друг друга, тем более, что ныне это вполне доступно?
Таких вопросов по ходу действия появляется немало, но очевидно, что задача режиссера состояла не в поисках бесконечного правдоподобия, а в представлении нас всех перед нами всеми без ощущения границ, расставляемых политиками, вероисповеданием, расстоянием, различием в нравственных и духовных канонах. Может быть, секрет эмиграции старших Гринбергов заключается в отрицании ими неживого мира сетевого общения и желании ежедневно видеть, осязать, прижимать к себе, спасать и утешать своих до боли любимых взрослых дочек и странного, немного аутичного внука? Со своими тимуровско-артековскими представлениями о прекрасном, вынесенными из упорядоченного советского прошлого, они вламываются в инакоустроенную, но по-своему комфортную американо-виртуальную действительность младших поколений, как доисторический динозавр вторгается в долгий сон Маши Гринберг.
Общая картинка спектакля, составленная из ювелирного сочленения музыкального и визуального ряда, у Грымова, как всегда, безупречна и эмоционально-подвижна. Момент встречи Маши с родителями катализирует добрейшие ностальгические чувства и уже на старте спектакля дарит оптимизм будущему финалу, ведь, как бы не конфликтовало действие дальше, чистота отношений уже заявлена. Вершиной глубины и красоты повествования становится сновидение усталой Маши под психоделическую музыку группы «Pink Floyd». В нем древность и современность взаимодействуют с нашими личными внутренними чудовищами и странным символизмом отражают многоликий замес американской истории: темнокожий таксист-кубинец Мигель (Диллон Олойеде) в маске из исчезнувшего индейского прошлого исполняет жутковатый ритуальный танец птицы.
В изображениях мертвых птиц видит особую красоту погрязший в сети, боящийся внешнего мира подросток Лева. Посвященный родителям, спектакль – все-таки прежде всего о нем, далеком и загадочном, как космос. С какой стороны подобраться к мальчишке, который рядится в женскую юбку, сшитую своими руками? Лева первым появляется на сцене, в оранжевом костюме клоуна чем-то похожий на персонажей Феллини, еще не знающих интернета, но тоже живущих за оградой своего особого мира. Его мужские отношения с дедом – главный двигатель сюжета – от недоуменного «прощупывания» друг друга до совместного вырубания «вишневого сада» непонимания. Забрасывая тяжелыми ветками то ли вишни, то ли клена динозавра своего страха, они приближаются друг к другу через воспоминания и годы разлуки. Дебютант Антон Дубровский, со свойственной «неактерам» живой органикой, не играет, а проживает на сцене своего героя, отлично вписываясь в рельефные рамки комедии и актерский ансамбль коллег-профессионалов.
В этом ансамбле царит полное взаимопонимание. Актеры Александр Борисов и Валерия Королева находятся в полном согласии со своими начинающими пенсионерами и друг с другом. Комедийное начало брызжет «шампанским» юмором, но через него артистами умело передаются токи невероятного сочувствия и любви к героям и, наверняка, к собственным родителям.
Актриса Марина Дианова в своей Асе-Ариэль видит обычную женщину со всем спектром бурлящих забот, свойственных любой женской доле, без учета национальности и места жительства. Вздрюченная нагрянувшими событиями, поведением сына и мужа, проблемами сестры, раздраженная, обеспокоенная, понимающая и ответственная за все и каждого, внутри она склонна жалеть всех, кроме себя. Это, возможно, самый некомедийный и самый естественный персонаж спектакля, в котором, согласно жанру, все слегка чрезмерно. Актрисе удается виртуозно внести в него нотку какой-то очень русской, пастельной грусти, задумчивой и непреходящей.
Главное действующее лицо нашей реальности – глобализм, одновременно объединяет и разделяет героев, проходя от целого к частному, от всемирного к семейному. Его одуряющая всеобщность раскрывается режиссером серией забавных штампов, распознавание которых доставляет зрителям немалое удовольствие.
Гегемония этого явления, обезличивающего и обесценивающего все на свете, от культуры до быта, делает особенно востребованным в современном мире умение услышать и принять друг друга вопреки разнице интересов, образований и ориентаций. И уже не кажется странным, что иудей в ермолке и молодой русский айтишник из американской «Силиконовой долины» Толик (Евгений Невар) в арабских одеяниях (да, уже и древний константинопольский собор святой Софии переоборудован в стамбульскую мечеть!) одинаково осеняют себя православным крестом. Это не о победе православия, а Боге внутри, которому не так важны ритуалы, как доверительность, с которой Натан отчаянно просит помочь им всем, «хоть как-нибудь». Немножко трагедии в комедии – это очень по-данелиевски.
