Вместе с новой постановкой «Красавец мужчина» Данил Чащин вышел из филиала Театра Пушкина на основную сцену. Материал взял под стать площадке – основательный, по-честному драматургический. В 2023 году грядёт двухсотлетний юбилей Александра Островского, и эту дату никак нельзя было бы пропустить. Пьесу выбрали не самую известную, но за это только спасибо. Разбираемся, за что ещё сказать спасибо создателям спектакля.
Красота. Странно было бы с неё не начать в спектакле с таким названием. За визуальную красоту отвечают приглашённые звёзды – художник Даниил Ахмедов, художник по свету Тарас Михалевский и видеохудожник Михаил Заиканов. Микеланджеловский Давид с неоновой подсветкой, видеопроекции, стразы, кринолины, меха, шелка-бархаты, золотое шитьё, зажмурься или ослепни. Увы, это не та красота, которая спасёт мир. Глянец барной стойки, блеск пайеток, глиттер в пластиковых бокалах, серебро париков – вся эта сверкающая синтетика «прилипла» к героям, засорила головы и задушила души. Провинциальный клуб со звенящей пустотой его завсегдатаев стал метафорой современного светского общества.
Типажи. Прекрасны все! Заламывает руки гуттаперчевая Зоя (Анастасия Лебедева), мило плавится её мозг в присутствии любимого мужа Аполлона (Дмитрий Власкин), а тот лишь раздаривает плюшевые сердечки и методично сверяет с зеркалом свою красоту и мужское достоинство в надежде подороже их продать. А как лихо молодится Лупачёв (Андрей Заводюк), как со вкусом пританцовывает на деньги родителей! Очарователен дуэт серых (по сути, не по цвету) кардиналов – Лотохин и Сосипатра Семёновна (Владимир Майзингер и Ирина Бякова): как истинные адвокаты справедливости они говорят негромкими, но уверенными голосами и сдержанными, но красноречивыми жестами. А тётка Аполлинария Антоновна (Вера Воронкова) настолько убедительна в своей одержимости красотой и тщеславием, что мгновенно прощаешь ей и непростительные косяки в воспитании племянницы, и нездоровую страсть к юношам.
Ирония. Текст пьесы практически не меняли, и авторский юмор блещет на сцене не хуже пайеток. Язык Островского сегодняшнему уху может показаться архаичным, но шутки всё так же смешны. Придуманные режиссёром сцены вроде игры в «Крокодила» отлично вписываются в действие, а некоторые эпизоды (например, рандеву Окоёмова с лже-Оболдуевой) оборачиваются мясистым фарсом. Герои иронично представлены как сегодняшние прожигатели жизни: действие перенесено в эпоху селфи, сторис, тиктоков и блогеров-миллионников с их сделанными из воздуха деньгами и бесконечными прямыми эфирами и марафонами. Возвышающийся над сценой Давид ведь и сам своего рода мем.
Самоирония. Да, это та самая чащинская самоирония, с которой он не только ставит спектакли, но и живёт. Достаточно прочесть парочку интервью или заглянуть в соцсети Данила, чтобы понять, что он не относится к себе слишком серьёзно, с удовольствием шутит над ситуациями, в которых оказывается, легко и дружелюбно общается со зрителями и по-доброму подтрунивает над коллегами по цеху, журналистами и театралами. Совершенно очевидно, что он ощущает себя частью той тусовки, которую показывает в спектакле, и осознаёт все её пороки и чудачества.
Не хотелось бы говорить «за всю Одессу» и строить прогнозы, но постановка может расстроить поклонников Чащина, которые видели «Живой Т.», «Обычный конец света», «Мальву», «Я есть» или «Молодость». «Красавец мужчина», подсаженный на иглу лайков, шеров и репостов, уже немного о вчера, немного слишком узнаваем, немного вторичен – как ресток прошлогодней коллекции. Всё это мы уже как будто где-то видели, над многим уже давно отсмеялись. Но, кажется, есть выход. Чтобы воссоздать ощущение новизны и актуальности происходящего на сцене, спектакль нужно каждый раз играть в антураже первого премьерного показа – с рассаженными по залу медиаперсонами, волнующимся режиссёром в бенуаре, прессволлом на входе и игристым в портретном фойе. И конечно же, на один вечер необходимо официально разрешить видеосъёмку в зале.
