Говорят, в каждом возрасте есть свои прелести. Эта оптимистично-утешительная фраза призвана примирить человека с самим собой и уходящим временем. Но, как и любой мотиватор, этот девиз далек от правды. В старости нет ничего прелестного, ни для самого человека, ни для людей его окружающих. Однако кинематографические, драматургические и театральные истории о людях, в силу возраста теряющих связь с реальностью, всегда находят отклик у зрителя, который без особых усилий может представить на месте главного героя себя или своих близких.
Эту эмоциональную составляющую, без сомнения, учитывал французский драматург Флориан Зеллер, чья трилогия написанных в разные годы пьес «Папа», «Мама» и «Сын» вознесла автора на вершину драматургического Олимпа. Пьеса «Папа» уже успела получить несколько престижных профессиональных премий, в том числе высшую театральную премию Франции – «Мольер». Кинематографическое воплощение этой истории, снятое самим Зеллером, удостоилось двух премий «Оскар»: за лучшую мужскую роль (Энтони Хопкинс) и лучший адаптированный сценарий.
Для режиссера Евгения Арье, создателя и руководителя театра «Гешер» в Тель-Авиве, спектакль «Папа» на сцене «Современника» раздвоился подобно сознанию главного героя. Премьера состоялась год назад, но, в силу обстоятельств, в этом году постановка обновилась заменой главного действующего лица. Такая «неслучайная случайность» оказалась очень созвучной истории 88-летнего Андрэ, понемногу теряющего себя в лабиринте слабеющей памяти.
Применительно к памяти, «лабиринт» – всего лишь метафора, но на сцене художник Николай Симонов создал самый настоящий лабиринт из полупрозрачных подвижных стекол, меняющих не только пространство, но и находящихся в нем людей, которые то появляются, то исчезают, а то и вовсе меняют облик. Неодушевленные предметы тоже не стоят на месте, перемещаясь в зависимости от вспышек воспоминаний главного героя. Детальная работа художника по свету Ивана Виноградова усиливает и без того «говорящую» сценографию внезапными «проблесками сознания», или напротив – провалами в абсолютную тьму беспамятства.
В этом иллюзорном, бесконечно меняющемся мире вынужден существовать пожилой человек, чье физическое состояние все еще бодрое, но разум уже подводит. Андрэ, в великолепном исполнении Сергея Шакурова, проходит все стадии принятия неизбежного. Его настроение ежеминутно делает крутые повороты: он сердится и смеется, танцует и плачет, обижается и обижает, погружается в себя и стремглав куда-то мчится. При этом Сергей Шакуров обходится без перегибов, он не делает своего героя истеричным немощным стариком, наоборот – балансирует на грани сдержанности и порыва. Актер не ставит перед собой цель «давить слезу» из зрителя, он дает возможность не только чувственной, но и трезвой оценки своего персонажа, тем самым обращая внимание на неявные проявления характера и оттенки поведения Андрэ.
С той же благородной сдержанностью Сергей Шакуров уступает часть зрительского внимания своему партнеру по сцене – Виктории Толстогановой (дочь Анна), хотя пьеса предполагает полную концентрацию на центральном персонаже. «Когда вас обижают, вы плачете или бьете посуду? – Ни то, ни другое» – именно так можно охарактеризовать Анну. Все несчастья, наполняющие ее жизнь, героиня держит внутри. Внешняя отрешенность не может скрыть сильнейшего напряжения, которым сковано ее тело. Хрупкая и изящная Виктория Толстоганова как будто застыла, спрятавшись во внешнем, на первый взгляд прочном, коконе. Но и он вот-вот даст трещину под напором невысказанных чувств. Обрушившаяся, подобно камнепаду, моральная дилемма сковала героиню не только внутренне: ее движения (смесь страха и боли) напоминают попытку вырваться из замкнутого пространства.
И снова на первый план выходит сценография. И Андрэ, и Анна, в попытках найти выход, бьются, как бабочки, о мутные стекла, которые, как назло, появляются там, где их раньше не было. Так же неожиданно и словно из ниоткуда возникают Лора (Дарья Белоусова), Пьер (Сергей Гирин), Мужчина (Олег Феоктистов) и Женщина (Янина Романова) – фантомные персонажи, о которых нельзя с уверенностью сказать существуют они на самом деле или просто мерещатся Андрэ. «Долго вы еще собираетесь обременять этот мир своим присутствием?» – жестко интересуются мужчины, а женщины, сюсюкая, предлагают разноцветные пилюли. Какую выбрать – красную или синюю? Вернуться в реальность легко только в фантастических фильмах, хотя и там без выбора не обойтись.
Так что же выбрать, а главное – где найти силы, чтобы этот выбор сделать? Остаться до конца с родным человеком, который с каждой минутой перестает быть тем, кем был? Или прожить свою собственную жизнь, свободную от обязательств? Героиня спектакля предпочла собственную жизнь, но у кого поднимется рука бросить в нее камень?
