Премьера комедии Ивана Вырыпаева «Летние осы кусают нас даже в ноябре» состоялась12 июля в Театре.doc. Сам драматург называет эту пьесу своей самой любимой и утверждает, что она является очень сложной для постановки.
Режиссер-дебютант Вера Дровеникова сделала компактный вариант спектакля. Троих героев она усадила за стол, где они и просидели все полтора часа действия, напряженно выясняя отношения. Вербальная составляющая оказалась главной в этой постановке, как и в самой пьесе.
Семейная пара Роберт (Иван Федотов) и Сарра (Коля Ноекельн) встретились дождливым вечером со своим другом Дональдом (Андрей Кондратьев) и пытаются выяснить, где был в прошлый понедельник брат Роберта Маркус. Сарра настаивает на том, что родственник был у неё. Дональд упорно твердит, что его хороший друг Маркус провел вечер в компании его семьи. Заинтересованный ситуацией Роберт, единственный, кто предпринимает хоть какие-нибудь действия: он пытается установить истину с помощью звонков и встреч.
Драматург легко играет зрительским вниманием и нетерпением, запутывая, интригуя, не связуя между собой моменты признаний и находок героев. Спектакль состоит из откровений и захватывающего расследования. Он порождает вопрос за вопросом, и им нет разрешения, нет ответов. Вернее, ответов может быть много, но нет ни одного определенного. Автор спрятал в своей пьесе некий секрет, к которому надо подобрать ключик, и у каждого он будет свой собственный.
Режиссер слегка облегчила задачу зрителям. Она не акцентировала внимания на том, что имена героев, заявленные автором, и их обращение друг к другу в процессе действия, не совпадают. В пьесе герои представлены, как Марк, Йозеф и Елена, но эти имена ни разу не прозвучат на сцене, потому что персонажи называют друг друга Роберт, Дональд и Сарра. Что зашифровано в этой двойственности имен? Двойное нутро человека? Возможно, ведь каждый из героев, на фоне так и не обретшего развязки детектива, раскрывает свои тайны, избавляясь от скопившихся за годы внутри грязи и лжи. То, что мы несем миру и что прячем внутри себя, часто мучительно различно. Постепенно человек перестает жить в правде, хотя это, на первый взгляд, так просто!
Невозможно не обратить внимания на то, что имена, не названные на сцене, имеют очевидно библейское, а называемые – светское происхождение. Эта особенность придает действию ощутимую глобальность и вызывает очередные вопросы. Непонятно, отчего автор поселил своих героев в Швеции, в придачу наградив их вовсе не шведскими, а скорее американскими именами. Вероятно, все это тоже имеет отношение к глобализму и вселенской общности человеческих проблем и отношений, в том числе и с самим собой.
Автор спектакля не стала менять и возраст героев – все они остались в пределах своих возрастных рамок от 35 до 40, хотя у драматурга мужчины представлены в солидных годах: от 60 до70 лет. Сарра в пьесе и в спектакле остается молодой женщиной. Наверняка этот возрастной диссонанс породил бы еще массу недоумений, но режиссер верно полагает, что людям одного поколения гораздо проще раскрыться друг перед другом, и сама их дружба, которая увенчает все перипетии конфликтной встречи, будет выглядеть логичнее и естественнее.
История расследования похождений загадочного Маркуса становится историей личных высказываний. Детективная составляющая медленно отползает на второй план и в итоге вовсе исчезает из действия. Она словно была призвана заманить зрителя в сети глубинной философии, которая прорывается в длинных, иногда абсурдных и необъяснимых монологах героев.
Сарра – уверенная и жесткая в начале разговора, все мерящая неочевидной верой в Бога. После своих трудных откровений она приходит к себе: искренней, нежной и светлой, какой сама видит себя внутри. Ее изначальная бескомпромиссность зиждется на страхе признания в грехе измены. Путаясь в «показаниях» о пребывании у нее Маркуса, она невольно приходит к осознанию того, что без правды дальнейшие отношения с Робертом и Дональдом пробуксовывают. Истина сама пробивает себе путь, облегчает признание и освещает внутренним светом лицо героини. Странный монолог Сарры о подчинении женщины мужчине, вполне объясняющий её поведение, тем не менее абсолютно противоположен тому, что происходит в скандинавской действительности с ее почти воинствующим феминизмом. Беспомощность и жертвенность, как желание встать под защиту более сильного пола – это обнажение самого глубинного, затаенного и забытого смысла женщины. Сарра словно устала быть своей библейской тезкой, женой Авраама, которая, по словам известного религиозного деятеля являлась «…личностью с твердой волей и сильным характером…».
Ее мужа Роберта ничуть не огорчило признание жены. Он очевидно вступил в пору кризиса среднего возраста, и теперь пытается осмыслить свое состояние с помощью ярких впечатлений детства. Похоже, герой был готов к такому повороту событий и именно потому с особенным рвением пытается получить ответ на вопрос: «Где был Маркус?» Однако, его показная подозрительность на удивление пассивна, даже на настоящую ревность Роберта не хватает, ведь он пришел к выводу, что «все, что есть у нас ценного, рано или поздно уплывает». Подобно библейскому евангелисту Марку, он уверен в силе Божьей, а значит, можно пустить кораблик жизни плыть по течению.
Нервический и раздраженный Дональд исступленно твердит, что он устал, что ненавидит дождь и не верит в психотерапевтов и Бога. В то же время в застывшем взгляде Дональда мелькает едва заметная усмешка, когда он рассказывает жутковатую историю о том, как они с женой стали вегетарианцами.
Этот же герой с неподвижным диспластичным лицом первым произносит самую осмысленную фразу спектакля о «летних осах, которые кусают нас даже в ноябре». Он иронично балансирует на грани правды и розыгрыша. Именно его действия оказались просветляющим моментом катарсиса для всех героев. Словно освободившись от тяжелой ноши, Дональд с юмором оборачивает бессмысленный затянувшийся разговор в шутку и тем спасает от развала многолетнюю дружбу трех одиночеств, как библейский Йозеф объединил и спас в Египте своих братьев – сыновей Якова.
«Весь мир – бессмыслица, ни в чем нет никакого смысла», «Мы живем сами по себе. Мы одни» – одиночеством и безнадежностью пропитаны горькие высказывания героев, и в вящей серьезности их проблем уже почти не видно просвета.
Комедийное начало, мелькающее тут и там в монологах и спорах героев, спасает спектакль от сумрачности признаний, от напряжения философских погружений.
Яркий и легкий, как пух из прорванной подушки финал, разлетается искрами позитива. Какой простой и ясной может быть жизнь, если из нее уходит груз тайн и лжи! И хотя при явной перенаселенности планеты люди парадоксально одиноки, роскошь человеческих отношений переоценить невозможно.
