Попробуйте вспомнить все, что вы знаете о Пере Гюнте, не заглядывая в текст. Наверняка придут на ум страшные тролли и невинная девушка Сольвейг, может быть, вспомнится старая мать, которая верила сыну и не давала его в обиду, а может, промелькнут ассоциации с путешествиями или норвежскими скалами. Наверняка в памяти зазвучит музыка Эдварда Грига, специально написанная для пьесы Генрика Ибсена. Но фрагменты будут, скорее всего, неполными, ведь пятиактный «Пер Гюнт» устроен так, чтобы каждый — читатель, зритель или режиссер — нашел в нем свою тему.
Задумка «Пера Гюнта» на сцене ШДИ столь же масштабна, сколь минималистично исполнение. Два актера (Ольга Бондарева и Евгений Поляков) создали уникальный и амбициозный театральный проект — разложили полный текст пьесы на персонажей и сыграли их всех вдвоем. Причем Евгению, также взявшему на себя задачу музыкального и художественного оформителя спектакля, досталась роль самого Пера и пары эпизодических персонажей, тогда как Ольга взяла на себя всех остальных. Отличники Школы драматического искусства, артисты умело балансируют на грани психологической правды и сценической условности. У зрителей есть все шансы забыть, что исполнителей всего двое — настолько объемной получается история Пера, которую он проживает прямо у нас на глазах. Перевоплощению помогают детали костюмов, которые задействуются по несколько в одной сцене. Накинутый пиджак — и вот появился кузнец, надетая шляпа — мать, белый платок — Сольвейг. Вся магия происходит у зрителей на глазах, но совершенно от этого не проигрывает.
Чтобы посмотреть спектакль целиком, придется выделить себе воскресный день. Постановка состоит из трех частей: первая начинается в 16:00, вторая — в 18:00, третья — в 20:00. Между частями антракты по 20-25 минут: достаточное время, чтобы прийти в себя, но не перестать сочувствовать судьбе главного героя. Билеты на спектакль продаются по отдельности, но, разумеется, лучше составить целостное впечатление о жизни Пера Гюнта. Только если смотреть все части подряд, раскроется ключевой вопрос, заложенный автором: что значит быть самим собой.
Три части представляют совершенно разного Пера Гюнта. В первой это лихой сельский парень, влюбленный в сказки. Он ни во что не верит, зато сделать может все что угодно: и на несколько дней пропасть в горах, и посадить на высокую крышу старую мать, и соблазнить чужую невесту на ее собственной свадьбе. Костюмы и антураж в начале под стать ему: мягкий комбинезон, простые немаркие ткани — все, что говорит о бедности и одновременном удобстве здесь и сейчас. Молодого Пера ничто не держит дома: ни мать, ни дело, ни идеалы. Поэтому когда он, бесшабашный, попадает в пещеру к троллям и обещает жениться на дочери Доврского деда, условие чудищ стать таким же, как они, воспринимается веселой игрой. И даже то, что Пер в итоге отказывается от участи тролля, выглядит не как принцип, а как нежелание доводить приключение до логического конца. Его изгнание из родной деревни, короткий этап жизни с Сольвейг (которая бросила все и пришла в его лачугу на окраине леса) и смерть любимой матери подстегивают авантюриста к новым приключениям. Правда, теперь он не просто придумывает и воплощает сказки, а пытается найти обоснование своим грехам.
Пер Гюнт из второй части — холеный денди, путешественник и предприниматель. Страха провала он по-прежнему не знает, поэтому реализует, как мы сказали бы сегодня, стартап за стартапом. Весь этот период посвящен странствиям, в которых Пер то оказывается крупным торговцем, то выдает себя за пророка и соблазняет дочь вождя бедуинов, то пытается разгадать загадку Сфинкса и в итоге оказывается в сумасшедшем доме, где раздает советы от имени Высшего Разума. Эта часть спектакля оформлена ярко и стильно, минималистичными средствами отражая диковины, с которыми герой сталкивается в чужих землях. Будучи максимально демонстративной, часть о путешествиях поворачивается к зрителям и философской изнанкой. Пер Гюнт раз за разом пытается ощутить себя хозяином положения и так понять свое Я.
В третьей и самой мрачной части Пер, постаревший и испытавший все, возвращается домой. Преодолев шторм, он добирается до родной деревни, где с удивлением видит: из его образа на аукционе собрали идолище. Пер снимает одну за другой оболочки личностей, которыми он был и притворялся, пока не остается наедине с самим собой. Недостаточно грешник и точно не праведник, он приговорен отправиться на «переплавку» — из его души должна получиться новая пуговица для сюртука мироздания. Для Пера это означает, что жизнь он прожил зря, так и не стал собой, а был, как горный тролль, собой доволен. Лишь абсурдно крепкая любовь и верность Сольвейг может спасти его от никчемности. В третьей части спектакля больше всего метафор. Художественность простых образов (от веревок до известных картин на фоне), набиравшая силу в течение всего спектакля, к концу становится максимальной и переводит сюжет в разряд мистического откровения. Зрители, в течение первых двух частей сидевшие на деревянных скамьях, в итоге оказываются гораздо ближе — полукругом почти на сцене. Каждый имеет шанс лично включиться в экзистенциальное переживание героя и ощутить его на себе.
Сквозной линией проходят через все три части музыкальные и визуальные средства. Электрогитара и другие инструменты придают стихотворному тексту гибкость и помогают воплощать его в разных стилях (то рок, то металл, то восточное песнопение). Хлопушки, которые раз за часть обязательно выстреливают на сцену или в зал, заставляют думать о мимолетности радостей, которые возникают на пути человека. Из дерева, канатов и ткани выкладывается на полу то дом, то море, то корабль, на экране возникают проекции картин или силуэтов: художественные средства в 2D делают героев объемными и еще более живыми, чем они кажутся на первый взгляд.
Постановка в ШДИ позволяет встретиться и установить личный контакт с текстом Ибсена и решить, о чем он для вас сегодня. Дьявол кроется в деталях: заметив какую-то мелочь в костюме или зацепившись вниманием за стихотворную строку, можно начать раскручивать собственную цепочку ассоциаций, близкую к истории Пера Гюнта, но больше характеризующую нас, а не его. Спектакль при всей простоте и камерности настолько насыщен образами, что внимание к нему не ослабевает все четыре с лишним часа и при этом оставляет достаточно пространства для индивидуальных трактовок. Именно для этого иногда нужен театр: чтобы посмотреться в зеркало сцены и увидеть в нем себя.
