Сто лет назад Евгений Замятин ужаснулся сценарию возможного завтра и написал по нему антиутопию. С тех пор «Мы» часто трактуется как предчувствие тоталитаризма с аллюзией на конкретную страну и исторических деятелей. К юбилею романа московский хореограф Катя Горячева поставила в Театре Стаса Намина свою версию замятинского будущего. Создатели спектакля избежали жирных параллелей и обратились к тонкой материи – человеческой душе и её перспективах обрести счастье и свободу.
Пространство сцены – белый глянцевый мир, где чистота = пустота, а стерильность = антиуникальность. В минималистичных декорациях Единого Государства живут люди-винтики в униформе – серых комбинезонах с «нумерами» на спинах (художник-постановщик Александр Кривошапкин). Они одинаково двигаются – медленно, синхронно, регулярно – и не несут ответственности за свои мысли и действия. В этом мире за всё отвечает (и держит на коротком поводке) Благодетель. Роль замятинского «сократовски лысого человека» мужчине не доверили: в спектакле Благодетеля играет Ольга Терехун (заход на фем-территорию или удачное попадание в образ – тут каждый додумает сам). Пластически этот персонаж – главный винтик системы, и актриса блестяще передаёт «механические» нюансы. Элементы верхнего брейк-данса – чёткие фиксации, мелкие фазы, остановки, повороты головы – кричат: робот внутри Благодетеля победил человека.
Рядовые граждане наоборот – снаружи серые «винтики», а внутри живые, настоящие и беззащитные: под комбинезонами они носят белые футболки и шорты, до которых герои «обнажаются» в момент легитимной интимной близости. Под зорким оком Благодетеля нумера не осмеливаются нарушить ритм, темп и содержание жизни. Они словно загипнотизированы всевидящей силой разума, а душевное, человеческое, настоящее в них запрятано настолько глубоко, что, пробиваясь через толстую оболочку, разрушает тело судорожными вибрациями.
Автор либретто и музыки Роман Шмаков безошибочно выбрал для современного представления материала лучший из возможных форматов. Музыка бесподобна как сама по себе, так и в эстетике происходящего на сцене. Синти-поп (synthpop), музыкальный стиль новой волны (new wave) 70-80-х, главным инструментом использует синтезатор. Это своего рода музыкальная машина времени, а стиль синти для современного уха звучит как ретрофутуризм. Одновременно, фантастический роман Замятина повествует о будущем человека, лишенного человечности во славу машин и технического прогресса. Так, внеземной электронный саунд и идея технологичного будущего, которое строят герои романа, «женятся» по любви.
Опера исполняется на английском языке, и это не случайный выбор. Первая и самая очевидная мысль: при всём уважении к родному языку, русскоязычная синти-опера не будет звучать гармонично и убедительно. Не зря же русские рокеры, поющие на английском, говорят: «русский язык превращает рок в эстраду». Но дело не только в этом. В 1916-1917 годах Замятин жил в Великобритании и написал несколько статей о тогдашней «островной» жизни. На английском языке был впервые издан и роман «Мы».
Есть и ещё одна попытка объяснить выбор языка, и тут важна деталь: герои переходят на русский в те моменты, когда говорят о чувствах. Подобный билингвизм описывал в своих работах русский философ и мистический учитель Георгий Гурджиев, предложив противопоставить язык сущности языку личности. По этой теории получается, что в спектакле английский – язык личности (язык восприятия информации, общения с другими людьми), а русский – язык сущности (того, что в нас есть абсолютного, настоящего, очищенного от времени и обстоятельств) – души.
Важность фигуры Гурджиева в контексте постановки анонсирует Стас Намин в аннотации к спектаклю. Сакральные танцы и движения Гурджиева вдохновили режиссёра-хореографа на постановку пластического спектакля. Сакральные танцы – коллективная практика движений и жестов, особым образом влияющая на человека. По мнению философа, эти особые танцы помогают соединить 3 центра человека – двигательный, эмоциональный и мыслительный, через танец приходит гармония. Человек раскрывает свои возможности и таланты, начинает жить более ярко и творчески, реализует природный потенциал – становится свободным.
К освобождению и маршируют «мы» в музыкально-пластическом спектакле Кати Горячевой. Ужасающий сценарий Замятина раскрывает величие и трагедию разума, пророчит обесценивание человеческой жизни: свобода обернётся крахом, как это однажды случилось в Райском саду. Тогда, давно, человек был счастлив, но потребовал свободы и был изгнан из Эдема, ибо счастье и свобода несовместимы. Авторы постановки уходят от запугивания, ищут естественный путь возврата к человечности. И здорово, что вектор пути не утыкается в социальную свободу, а устремляется ввысь к свободе экзистенциальной. Это возврат к человечности через музыку, свет и танец, через свободу мысли, творчества и любви, через душу и духовность. «Особая благодать – стать самой свободой», – звучит прекрасный вокал артистов, и откуда-то в электрооперу врываются гитарные рифы, а потом голосам освобождённых винтиков вторят рэп-речитативы и биты. Душа бунтарски прорывается наружу звуками живой природы, горит зелёным светом лайтбокса, прорастает лесом на заднике и плодом настоящей любви людей, true love. Кстати, симпатичный плод женского пола в белой майке с надписью TRUE.
