Родина начинается с картинки в букваре, а народная любовь к Леониду Филатову – с «Федота-стрельца». Текст не надоедает, а цитировать его можно целыми четверостишиями по любому поводу, он всегда находится. То ли жизнь такая весёлая, то ли написано так лихо, что вот уже несколько поколений советских и российских граждан слушают и смотрят эту сказку и смеются над чем-то своим.
В эталонной телеверсии моноспектакля 1988 года автор настолько убедителен в каждой из ролей, что и по сей день все прочие кино- и театральные постановки ещё до премьеры авансом получают упрёки в недостаточной подлинности. В Театре имени Ленсовета возможных сравнений не в свою пользу не побоялись и сделали собственный спектакль про генетический антагонизм царей и федотов.
Привычный текст подрезали, зато добавили ту часть финала, которая не вошла в знаменитый авторский телеспектакль. Визуально ничто не напоминает о «Расее». Вместо сарафанов, кокошников и стрелецких шапок герои носят актуальные фасоны в тёмном монохроме (как тут не вспомнить белый костюм Филатова); там, где должны быть царские палаты, тускло светятся окна многоэтажной панельки; простонародное наречие привели в нормативное состояние, а фолк уступил микрофон инди-саунду. Жанр заявлен диковинный – «скоморошина без антракта». Впрочем, для скоморошины всё выглядит мрачновато. Лишь бубенцы на царской короне бренчат исправно, легализуя название жанра на программке.
Режиссёр Фёдор Пшеничный собрал все ниточки и сплёл их в большой ковёр, на котором, как на карте, хотел показать засыпанную пеплом сегодняшнюю географию. А соткалась чёрная копия всенародно любимой сказки. И вышла эта сказка, по совокупности ощущений, больше бутусовской, чем филатовской. Но можно ли упрекать в этом Театр Ленсовета?
