На сцене Филиала Театра им. А.С. Пушкина представлен новый спектакль «Макбет. Кабаре» в постановке Никиты Пирожкова.
В анонсе утверждается, что зрителя ждёт соединение «разных жанров и видов сценического языка: пластики, музыки и драматического искусства». Конечно, подобное «соединение» в целом традиционно для театрального действия, но, когда на этом акцентируют внимание, ожидаешь пластических изысков и музыкального диалога. Однако в версии Никиты Пирожкова нет ни новаторских решений в области пластики, ни оригинального музыкального сопровождения (несмотря на то, что музыку к спектаклю писали два композитора: Александр Иванов и Елизавета Ермакова.
Большую часть вокальных номеров исполняет сам режиссёр Никита Пирожков в роли Макбета (педагог по вокалу в данном случае оказал бы неоценимую помощь, но его, увы, не пригласили). Хореография в основном возложена на плечи трёх ведьм в исполнении Натальи Рева-Рядинской, Анастасии Лебедевой и Анны Кармаковой.
Роль ведьм в спектакле остаётся неясной: они то вкладывают кинжалы в руку Макбета, то разыгрывают юмористическую интермедию, то подтанцовывают другим персонажам, кричат, вопят, как видимо и положено «нечистой силе». Шекспироведы до сих пор не пришли к единому мнению о том, кто они, эти ведьмы – олицетворение мирового зла, духи прошлого или галлюцинации Макбета? Режиссёры порой изображают их как стереотипных ведьм с крючковатыми носами и горбами, кто-то переодевает в мужчин или совсем юных девушек. Никита Пирожков решает представить ведьм в блестящих гламурных платьях и с эффектными начёсами волос. В спектакле ведьмы, подобно моделям на подиуме, привлекают к себе внимание.
Это им легко удаётся, поскольку остальные персонажи выглядят совершенно обезличенными, даже Дункан (Сергей Миллер) и Малькольм (Иван Лёшин). В классических мужских костюмах король, его приближённые и свита становятся гостями «кабаре». Здесь им можно говорить в бытовой манере, интонационно избегая шекспировской патетики и красоты поэзии.
Художник-постановщик Агафья Бит-Гармус делит пространство малой сцены на две части полупрозрачным занавесом. Может показаться, что скрытая часть, где виднеется картина, – это мир призраков, духов, царство рока и теней. Однако такое разделение условно и не несёт никакого смысла, кроме как сценического закулисья кабаре. Эффект «сцены на сцене» подчеркивается только микрофоном на стойке, к которому обращаются тоже без заданного подтекста: вдруг какие-то реплики персонажи считают нужным произнести в микрофон.
Нельзя не отметить замечательную работу художника по свету Анны Шипиловой, которая смогла оживить заявленную многомерность, где силуэты теней выглядят зачастую интереснее, чем сами персонажи. Три картины, расположенные по бокам и в сердцевине сцены, так и остались бы без внимания, если бы не световые акценты. В этой работе свет выступает в роли самостоятельного героя, обладающего, возможно, даже большей властью, чем Макбет или ведьмы.
Макбет в исполнении Никиты Пирожкова – это очень мягкий молодой человек с тоненькими усиками, плавными жестами и ребяческой мимикой. Его отношения с супругой напоминают детскую незамысловатую игру, где ребёнок пытается всячески продемонстрировать себя «под маской». В первой сцене Макбет и леди Макбет (Анна Бегунова) будто привязаны друг к другу, редко разжимают руки. На глазах у всех они позволяют себе откровенно слиться в поцелуе.
После сцены убийства на руках супругов появляются ярко-красные перчатки. Пока леди Макбет перетаскивает Телохранителя (Василий Бобров) и усаживает за стол, Макбет долго рассматривает перчатки, пытаясь донести до публики, что на руках его кровь. Такая подача «в лоб», которая, к слову, пронизывает весь спектакль, вызывает как минимум недоумение, а то и желание оскорбиться. Как, впрочем, и финальная сцена, в которой Макбет решает заняться сексом с одной из ведьм (по этическим и эстетическим соображениям публиковать фото данной сцены считаем невозможным).
Предположительно, таким образом он ищет замену леди Макбет, чье мёртвое тело лежит на соседнем столе. Он снимает брюки, но задуманное не осуществляет, и волочась в нижнем белье, укладывается рядом с супругой. Возможно, в таком нелепом образе Макбета, режиссёр пытается отыскать сатирическое содержание пьесы, но именно этот финальный образ, к сожалению, запомнят зрители.
Шекспировские фанфары, сопровождающие финальную сцену, так и не прозвучат…
